Люсьен Гольдберг - Скандалы
Когда телефон зазвонил снова, она с трудом заставила себя снять трубку. А ведь день только начинается. Может, худшее еще впереди.
– Кик, это Нива. – Голос как-то странно дрожал.
– Привет, Нива. Приедешь?
– Едва ли, – тихо ответила Нива.
Что-то не так. Кик взглянула на часы: начало десятого.
– Все в порядке?
– Нет. У меня тяжелое похмелье.
– У тебя, Нива? Ты не казалась мне выпивохой.
– Я и не пью. Просто... – Голос опять дрогнул, и она не закончила фразу.
Кик собралась с силами. Правда, Нива замужем за самым гнусным подонком, но она была симпатична ей, и Кик не могла слышать, как она плачет.
– Нива, в чем дело? – спросила Кик.
Та долго молчала. Кик слышала только приглушенные всхлипывания.
– Я не смогу организовать этот аукцион, – проговорила наконец Нива.
– Как? Почему?
– Случилось нечто ужасное.
– Нива, – задохнулась Кик. – Что?
– Муж подделал подпись на одном из моих чеков. Я разорена и не могу даже оплатить счета, которые выписала.
– Боже мой! Ирвинг? О, Нива, даже не верится! Кик была потрясена. Она давно уже поняла, что в деловых отношениях Ирвинг ведет себя как отъявленный мерзавец, но украсть деньги у жены?! Это уж слишком... такое предательство... прямо как Лионель. Это привело Кик в такое смятение, что она едва улавливала слова Нивы.
– Не знаю, что делать. Завтра надо платить за машины. Я и так уже запоздала выписать чек оценщику. Понимаю, что это не твои проблемы, Кик, но мне кажется, что я схожу с ума.
Так же, как Лионель, Ирвинг мимоходом сломал жизнь женщины, преследуя свои цели. Но ведь Нива – жена Ирвинга, а не подружка! От этой мысли Кик пришла в ярость.
– Нива, перестань плакать и скажи мне, где Ирвинг? – потребовала она, едва удержавшись, чтобы не назвать его „подонком".
– Не знаю. Его всю ночь не было дома. Может, у него в самом деле большие неприятности, раз он пошел на такое, но у меня вся жизнь рухнула.
– Джеффри знает?
– О, Господи, Джеффри! Может, и знает. Прошлой ночью я видела его и, кажется, что-то ему говорила. Я в таком отчаянии, что даже не могу ему позвонить, – сказала она, стараясь не всхлипывать. – Он так верил в меня, считал, что я взрослый серьезный человек, а я так подвела его. Я подвела и его отца. А он гордился и Джеффри, и нами обоими.
Кик говорила медленно и веско, стараясь подействовать на Ниву.
– Нива, ты одета?
– Я в свитере. А что?
– Отлично, выходи на улицу, хватай такси и мчись сюда. Сразу. Сию же минуту. Я еще толком ничего не знаю, но надо разобраться. А затем найдем Ирвинга.
26
Впав в депрессию, Джорджина считала, что, хорошо поев, можно излечиться от нее. Так было раньше. Теперь она не ела, а готовила... готовила и готовила. В четверг, к десяти тридцати утра, она уже приготовила шесть подносов с печеньем; казалось, она успокоилась, но вдруг ее снова стало колотить. На столе остывал кофейный торт, еще одно средство для успокоения нервов; она принялась печь его на рассвете. Когда стрелки часов показали девять и она поняла, что Рона Фридман уже у себя в кабинете, лишь приготовление лимонного мусса и паштета из печенки удержало ее от того, чтобы немедленно позвонить.
Закончив все, она хотела засунуть свои изделия в холодильник в буфетной, но оказалось, что он забит. Она стояла, разглядывая шедевр кулинарного марафона, который начался в то утро, когда Таннер предложил Ирвингу Форбрацу заняться продажей ее рукописи. Слава Богу, что ей надо опекать больных СПИДом: она должна отвезти им все эти изделия.
Присев у обеденного стола на кухне, она начала бороться с искушением позвонить. Битва проиграна, наконец решила она. Лучше узнать хоть что-то, чем оставаться в неведении.
А что, если Ирвингу не удалось заключить сделку? После того вечера, когда она завела с Таннером разговор о книге, на эту тему не было сказано ни слова. Правда, на следующий день Таннер позвонил ей из офиса и посоветовал „не забивать глупостями хорошенькую головку". Ирвинг возьмет все на себя и заключит для нее отличный договор.
К концу дня, когда от Роны, которая могла хотя бы сообщить, что получила ее рукопись, звонка так и не последовало, Джорджина всерьез разволновалась. А что, если Рона после разговора с Ирвингом глубоко оскорбилась и бросила ее рукопись в мусорную корзинку? Она знала по опыту работы в журнале, как сетуют редакторы, что литературные агенты донимают их своей навязчивостью и требованиями. Может, так случилось и в „Уинслоу-Хаус"? А что, если рукопись потеряли на почте или доставили не по тому адресу? Что, если?.. А что, если?.. Она не могла больше вынести неопределенности.
Решившись, она потянулась к телефону.
– Мисс Рону Фридман, пожалуйста.
– Я слушаю.
– Рона... это Джорджина. Джорджина Холмс, – добавила она, надеясь, что Рона вспомнит минувшие дни.
– Джорджи! Ну и ну! Просто великолепно!
Как ты? Я так рада, что ты позвонила. Я получила твою рукопись и собиралась звонить тебе. Честное слово, но... дело в том... словом, я жду... – Рона запнулась, будто от смущения, и не смогла закончить фразу.
– Мне нужно было позвонить тебе прежде, чем высылать рукопись.
– Да нет... нет же, послушай, никаких проблем.
– Мне просто хотелось узнать, успела ли ты просмотреть ее.
– Конечно, я просмотрела ее. То есть прочитала. Всю. Я рада, что ты вспомнила обо мне.
Не по себе, как у дантиста, подумала Джорджина. Почему Рона говорит так скованно, словно ее подслушивают.
– Ну и как? Что ты об этом думаешь? – наконец спросила Джорджина, ненавидя себя за то, что ей приходится задавать такие вопросы.
– Послушай, Джорджи, – полушепотом сказала Рона. – Ей-Богу, я сейчас не могу обсуждать это с тобой. Поскольку тут замешан Ирвинг, все ушло у меня из рук.
У Джорджины упало сердце.
– Ох, – вздохнула она. – Это не я придумала, Рона. Мой муж – приятель Ирвинга и твоего босса. Я могу попросить Ирвинга держаться в стороне, если он тебе мешает.
– Брось, Джорджи, не надо, – с притворным ужасом сказала Рона. – Ты и так повысила мой рейтинг в конторе. Шеф не подозревал о моем существовании, пока ты не прислала рукопись лично мне. Кроме того, насколько мне известно, речь идет о гонораре порядка ста тысяч. Я полагала, что кто-то тебе уже звонил. Неужели с тобой никто не связался?
Что же там происходит такое, о чем Рона знает?
– А кто мне должен был позвонить? – ничего не понимая, спросила удивленная Джорджина.
– Ну, хотя бы Ирвинг. Он же твой агент.
– Разве он разговаривал не с тобой?
– Ну, я всего лишь мелкая сошка, Джорджи. Я получаю почту и читаю ее до рези в глазах. Я предлагаю начальную цену, но при таких договорах разговор идет напрямую с шефом.
