Анна Богданова - Самое гордое одиночество
– Пустяки. А ты прекрасно выглядишь, – заметил он и уставился на мое правое веко. – Ты что, плакала? У тебя глаз красный.
– Аллергия, наверное. – Я посмотрелась в зеркало – синие тени мне удалось стереть, зато веко теперь было воспаленное, будто я действительно плакала, но как-то странно – одним глазом. – Так что тебя привело ко мне?
– Маш, я не знаю даже, с чего начать, – замялся он. – Может быть, неудобно с тобой обсуждать это... Но мне совершенно, совершенно не с кем посоветоваться! – в отчаянии воскликнул он.
– А с Олимпиадой Ефремовной?
– Бабушка ничего путного не может сказать по этому поводу. Говорит: «Если тебе, Власик, будет хорошо, то и мне тоже будет хорошо». А будет ли мне хорошо, я не знаю.
– Влас, я не знаю предмета того, о чем мы с тобой говорим, поэтому мне очень сложно что-либо советовать тебе.
– Да, да, конечно, я понимаю. Тут такое дело... С чего начать?.. С чего начать? – Влас никак не мог разродиться и выложить все как на духу.
– А ты начни с самого главного, – я изо всех сил пыталась помочь ему.
– Да в этом деле все главное. Так что я и не знаю, с чего начать! – Он замолчал, видимо, концентрировался, перебирая в уме, что из этого дела самое наиважнейшее, с чего можно было бы начать рассказ. Наконец он собрался и произнес крайне весомое для него имя: – Илья Андреевич... – Да, нельзя отрицать, что для Власа есть кто-то более значительный, чем его старший коллега Илья Андреевич, который добился невообразимых высот в своем деле, жизнь которого сравнима лишь с «судном посреди морей, гонимым отовсюду вероломными ветрами» и у которого пол-лица было изуродовано родимым пятном, будто при рождении растяпа-акушерка нечаянно опрокинула на лицо младенца флакон фиолетовых несмываемых чернил. Даже Олимпиада Ефремовна, почитаемая внуком еще полгода назад наравне с Ильей Андреевичем, была задвинута на второй план! – Так вот, Илья Андреевич узнал, что мы с тобой развелись, вернее, я сам ему об этом сказал. Он пожурил меня – мол, дурень, что такую девицу потерял – ты ведь знаешь, что он относился к тебе в высшей степени благосклонно... – Влас снова умолк.
– Да, но к чему ты клонишь? Власик, я что-то никак не могу понять тебя. – Меня уже выводило из себя, что бывший супруг никак не может подойти к сути дела, а ходит вокруг да около.
– Оказывается, у Ильи Андреевича есть дочь!
– Да что ты говоришь! – искренне удивилась я.
– Вот-вот! И я об этом факте ничего не знал! Илья Андреевич никогда не упоминал о Белле Ильиничне! Я знал, что у него есть семья – добродетельная жена – Белла Карловна, сын Илья Ильич, но о дочери я не слышал!
«Интересно, очень интересно! – пронеслось у меня в голове. – Теперь, кажется, я начинаю понимать, куда ветер дует!»
– А что, дети названы в честь родителей? – спросила я лишь для того, чтобы несколько разрядить накалившуюся обстановку.
– Конечно! В честь таких почтенных родителей, как Илья Андреевич и Белла Карловна, грех не назвать детей! – Влас поразился моему вопросу – для него не было ничего удивительного в том, что в семье его коллеги две Беллы и два Ильи. «А что, если б у Ильи Андреевича было три сына и три дочери? – подумала я. – Наверное, он всех их назвал бы в свою честь и в честь добродетельной супруги своей: Белла 1, Белла 2, Белла 3. Младшенькую для разнообразия можно было бы величать, как грузовой автомобиль, – «БелАЗ» – Так вот... Полтора месяца назад Илья Андреевич пригласил меня к себе – сказал, для серьезного разговора. Я приехал. И он мне говорит, искренне так – ведь этот человек не может хитрить: «У меня дочь есть – очень хорошая девушка и не замужем. Ты развелся – тоже, стало быть, свободен. Уважь старика, соедини свою судьбу с Беллой, моей малышкой! Согласен?». Я в тот момент ничего не понял, расслышал только слово «Согласен?» Маш! Ты же знаешь, я никогда и ни в чем не отказывал ему...
– И что? Что дальше-то было? – затаив дыхание, спросила я.
– Говорю: «За честь приму!», а он мне: «Вот и договорились! Хоть внуков на старости лет понянчу!» Только когда Илья Андреевич про внуков-то заикнулся, я начал понимать, что произошло – я согласился взять в жены девушку, которую ни разу в жизни не видел!
– Ну что ты расстраиваешься? Может, она даже очень ничего! – попыталась утешить я его.
– Вот она. – Влас достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и демонстративно протянул ее мне. Со снимка... Непонятно кто смотрел на меня со снимка! На фоне темно-лилового неба была изображена чья-то физиономия фиолетового цвета с бежевой полосой. Вглядевшись, я вообще начала сомневаться, что это чье-то лицо – то ли это был причудливый вечерний пейзаж, то ли натюрморт с бананом, виноградом сорта «Изабелла» и лиловой велюровой занавесью... – Да ты фотографию-то переверни! Кверху ногами смотришь! – разозлился он, а я подумала: «Надо же, у этой фотографии даже ноги выросли!» Перевернула. Ну и что? Ничего особенно кардинально не изменилось. Ага! Вот глаз, половина носа... Странный какой-то снимок!.. Дошло! Наконец-то до меня дошло! Папашино родимое пятно на пол-лица перепрыгнуло по наследству «малышке» лет сорока (она явно была старше Власа) – такое впечатление, что и ей при рождении растяпа-акушерка тоже нечаянно опрокинула на лицо флакон фиолетовых несмываемых чернил. Бедняжка! Опасное все-таки это свойство живых существ – передавать свои основные признаки и качества потомству. Как правило, по наследству передается от родителей все самое скверное – толстые ляжки, жидкие волосы, короткие пальцы, длинные носы, не говоря об алкоголизме, диабете и других заболеваниях. И почему так получается – если, допустим, у матери уши нормальные, а у отца большие, то ребенок непременно родится с локаторами, как у папаши? Хотя во всем есть свои плюсы и минусы. Взять, к примеру, Илью Андреевича – он никогда в жизни не усомнится, что это не его родная дочь, потому что Белла похожа на него, как упавшая из крана капля воды совершенно идентична всем предшествующим и последующим. – Что скажешь? – после долгого молчания спросил Влас – в глазах тревога, руки беспокойно теребят фантик от конфеты.
Я не знала, что ему сказать! Говорить, что Белла – милая девушка и даже вполне симпатичная, было бы форменным издевательством. Произнести вслух то, что ее лицо несколько неординарно, тоже не имело никакого смысла – Влас и сам это знал, иначе не пришел бы ко мне за советом.
– Да какая разница, как она выглядит! Разве это главное? Может, она человек хороший! – Этот аргумент действовал всегда, он не подводил меня никогда – даже в случае с «квазимодо» – Сергеем Юдиным!
– Ты думаешь, что мне нужно переступить через себя и сдержать слово, данное Илье Андреевичу?
