Мэриан Кайз - Замри, умри, воскресни

— Что скажешь? — спрашивали друг у друга девицы, словно меня тут не было.

— Не-а, — решили они. — Не-а. — И они направились к выходу, восклицая: — Не могу поверить, что только что общалась с Мирандой Ингланд!

Мы с Антоном обменялись жалкими улыбками. На стороне Миранды уже, кажется, начались танцы.

Потом ко мне подошла пожилая дама. После предыдущего пинка я не стала спешить совать ей в руку свою книжку. И оказалась права…

— Вы не подскажете, милочка, где тут отдел искусства и ремесел? — У нее было что-то странное с зубами, они будто двигались вверх-вниз. Вставная челюсть, догадалась я. Может, и не своя.

— Извините меня, — сказала я. — Я здесь не работаю.

— А что вы тогда тут сидите? Только людей с толку сбиваете! — Сосредоточиться на том, что она говорит, было сложно, поскольку ее зубы как будто жили своей жизнью. Это было все равно что смотреть плохо дублированный фильм.

Я объяснила.

— Так вы писательница? — Она оживилась. — Это же чудесно!

— Вы так считаете? — Я уже начала в этом сомневаться.

— Да, дорогая, моя внучка тоже замечательно пишет и мечтает издаваться. Дайте-ка мне свой адрес, я пришлю вам рассказы Ханны, а вы сможете их пригладить, отдать своему издателю, и он их напечатает.

— Да, но они могут и не…

Я умолкла. Как в замедленной съемке, дама взяла в руки экземпляр «Мими» и оторвала здоровенный клок от задней обложки. Я повернулась к Антону — он был шокирован не меньше моего. Затем бабушка протянула клок бумаги мне вместе с ручкой.

— И индекс, пожалуйста, не забудьте. Антон снова шагнул вперед.

— Может, вы хотели бы приобрести книгу Лили? От такой наглости бабушка вознегодовала:

— Я пенсионерка, молодой человек! Давайте адрес, и я пойду искать книги по гобелену.

Антон с горечью смотрел ей вслед.

— Старая идиотка! Ты вот что, рваную спрячь вниз, а то еще платить заставят. И давай-ка пойдем домой.

— Нет! — Я была готова сидеть там вечность, даже если бы зал наполнился роем смертоносных пчел, а я почему-то оказалась перемазана медом. Антон для меня постарался, и я не стану платить ему черной неблагодарностью.

— Лили, тебе не нужно здесь торчать ради меня, — сказал он. — Я только скажу Отали, что мы уходим.

Даже Антон растерял свой оптимизм. Да, плохи мои дела.

Подошла Отали.

— Подпиши эти книжки и можешь идти. Подписанные экземпляры магазин нам вернуть не сможет.

Я начала надписывать скромную стопку книг, но тут меня заметил Эрнест, ползающий на коленях перед Мирандой и только что не целующий ее ноги. Он выпрямился и подскочил ко мне.

— Достаточно! Больше не подписывайте! Нам их некуда будет деть.

Мы оставили сборище распивающим шампанское, Миранда продолжала подписывать книги, которые, как вавилонская башня, громоздились до самого неба.

К концу января все закончилось; книга прошла абсолютно незамеченной. Ничего так и не произошло, и по окончании самого напряженного месяца в моей жизни я поняла, что и не произойдет. Я стала издающимся автором, но, если не считать крошечной — и не заметишь — рецензии в «Айриш тайме», это ровным счетом ничего не значило. Моя жизнь никак не изменилась, и надо было привыкать к этой мысли.

Я пыталась приободрить себя рассуждениями типа: «Я попала в жуткую аварию, лишилась рук и ног, мою сестру с приятелем выкрали террористы, а у моего ребенка ненормально большая голова».

Такой способ я применяю, когда чувствую себя страшно несчастной: я тут же представляю себе, что случилась ужасная катастрофа, и теперь я могу сказать: «Раньше я была необыкновенно удачливой, но сама этого не понимала. Все бы теперь отдала, чтобы повернуть время вспять». Идея в том, чтобы то, что некогда казалось скучной обыденностью, предстало вдруг в виде лучезарной утопии. Как правило, в результате я начинаю испытывать признательность к тому, что имею.

Я пребывала в унынии, и когда спустя несколько дней позвонил мой отец, оказалось нелегко изображать бодрость духа. Но это было не обязательно: у моего папы бодрости на десятерых хватит.

— Лили, детка моя! — вскричал он. — У меня для тебя отличные новости. Подруга Дебс — Ширли, ты ее знаешь — высокая, худенькая пташка — прочла твою книжку и нашла ее гениальной. Специально к нам приезжала и все никак успокоиться не могла. — Для пущего эффекта он понизил голос. — Она понятия не имела, что ты моя дочь, как-то не догадывалась. В ее книжном клубе планируется чтение «Мими», и когда она узнала, что я твой отец, то совсем потеряла голову — улавливаешь, о чем я? Она просит автографов.

— Э-э, замечательно, спасибо, пап. — Хоть это и был единичный случай, но настроение у меня немножко поднялось.

Не было нужды спрашивать, почему не Дебс, а он сообщает мне эту новость: Дебс бы скорее повесилась, чем сказала мне что-то приятное. Не зря мы называли ее «Страшная Дебс».

— У меня тут шесть книжек, когда их тебе забросить?

— В любое время, пап, я никуда не собираюсь.

Он уловил мой настрой.

— А ну-ка, дочь, выше голову! — радостно проговорил он. — Это — только начало.

Как-то я прочла в газете материал об актере Бобе Хоскинсе, он описывался как «ходячий член»; тогда это вызвало у меня определенные ассоциации: в некоторой степени мой отец был такой же. Невысокий, плечистый, не ведающий сомнений, рабочий паренек, который встал на прямую дорожку. Затем свернул на кривую. И в конце концов опять вернулся на прямую.

Моя мама — красавица — вышла замуж за парня, который до нее не дотягивал. Она и сама так всегда говорила, причем имелось в виду не только происхождение. Отец завоевал ее сердце словами: «Держись за меня, красотка. Мир повидаем». Это были его точные слова, и обещание он сдержал. Они переехали из скромного Хаунслоу-вест в роскошный Гилдфорд, а оттуда — в трехкомнатную квартиру над шашлычной в Кентиш-тауне.

(Все это сделало меня неохотницей до переездов. Если бы даже на меня рухнула крыша, я бы скорее подлатала ее черными пластиковыми мешками и изолентой, чем переехала на другое место.)

Кому-то покажется, что предприимчивый отец — большое счастье. Такие быстро сколачивают большие деньги и перевозят жену и дочерей в дом с пятью спальнями в Суррее. Гораздо реже вспоминают о рисковых парнях, которые слишком далеко заходят в своих начинаниях и закладывают все, включая дом, в расчете кардинальным образом увеличить свое и без того уже впечатляющее состояние.

Финансовые издания обыкновенно восторгаются такими мужчинами (кстати сказать, это бывают исключительно мужчины), которые «делают миллион, теряют его и делают новый». Но что, если таким мужчиной оказывается твой отец?