Карина Хейл - Соглашение (ЛП)
Он делает глубокий вдох и продолжает,
- И я люблю тебя, Мальвинка. Я так чертовски влюблен в тебя. Для меня ты и есть любовь. И я горжусь, что наконец-то смог признаться тебе.
Теперь настала моя очередь потерять дар речи. Меня настолько переполняли эмоции, что я едва могла дышать. Я беру в ладони его лицо и целую, нежно, глубоко и так искренне, как только могу. После этого я улыбаюсь ему, и он делает то же самое.
- Хотя, я думаю, - говорит он, вытирая слезу и продолжая улыбаться как ненормальный, - будь у меня больше практики в подобных речах, это прозвучало бы не так запутанно.
- Говори за себя, - отвечаю я. – Мы оба пошли окольным путем, чтобы сказать эти три слова.
- Но иногда этих слов недостаточно, - говорит он, целуя мою руку.
- Нет, их недостаточно. Но мне достаточно тебя.
То другое сердце внутри меня становится еще больше. И я не думаю, что оно когда-то перестанет расти.
ГЛАВА 19
ЛИНДЕН
А вот это проблема.
Серьезная, мать ее, проблема.
Только я положил тарелку из-под овсяной каши в посудомоечную машину, как раздался стук в дверь. Учитывая, что Стефани ушла всего три минуты назад, я решил, что это она что-то забыла. Может, мой мозг просто хочет так думать - она вернулась для еще одного секс-захода, потому что не может насытиться мной.
Я открываю дверь, и радуюсь, что не успел сказать «Уже вернулась, детка?».
Напротив меня стоит Джеймс.
- Э-э, - говорю я, пытаясь подобрать слова, но думаю лишь об одном – видел ли он, как ушла Стеф? Подозревает ли он? Зачем он пришел? Смогу ли я вести себя непринужденно? Во всяком случае, попытаться стоит.
- Здорово, Джеймс.
- Привет, - говорит он низким голосом. Не похоже, чтобы он злился, а это уже хорошо. Но, кажется, его что-то беспокоит. Дело плохо. Он опускает взгляд и тут же вздрагивает.
- Может, ты наденешь штаны.
Я улыбаюсь, только сейчас осознав, что на мне одни боксеры. Обычно это не такая уж проблема, но я же только что думал о Стеф, поэтому все мое достоинство теперь прилично выпирает. Упс.
- Извини, - говорю я, быстро развернувшись, и жестом приглашаю его войти. – Проходи. Как дела, чувак?
Я сразу же иду в спальню, оглядываясь в поисках любых намеков на присутствие Стеф. А она умеет не оставлять за собой следов – я даже не смог убедить ее оставить у меня свою зубную щетку. Она всегда носила ее с собой в одной из миллиона сумочек, что у нее есть. Натянув джинсы, я иду обратно.
- Дикая была вчера вечеринка, – кричит Джеймс, закрывая за собой входную дверь.
Сейчас мой мозг обрабатывал каждую интонацию, с которой он говорит. Неужели Кайла ему что-то сказала? Или он что-то видел?
- И убийственно веселая, - отвечаю я, направляясь к холодильнику с самым непринужденным видом. Это просто еще одно обычное субботнее утро, совершенно ничего подозрительного. Я сканирую глазами гостиную на предмет красных трусиков, которые сорвал со Стеф в прошлый раз.
- Да, так и было.
Я достаю упаковку с апельсиновым соком и трясу ей перед лицом Джеймса. – Не хочешь подзаправиться?
Он качает головой. Присмотревшись, я замечаю, что он не очень хорошо выглядит. Он был бледнее, чем обычно, а под глазами фиолетовые круги.
- Ты в норме? – спрашиваю я, добавив, - Похмелье?
Он кивает и смотрит на меня в ответ. В его темных глазах я не вижу ни намека на веселье.
- Да, похмелье. Я напился как сапожник.
- А кто нет? – отвечаю я, наливая себе стакан сока. – Но ты же не умеешь проникаться праздничным духом, не напиваясь при этом.
Джеймс даже не улыбается. Он просто смотрит на меня, и я практически вижу, как его поглощает тьма. От тревоги у меня начинает покалывать кожу на голове.
- Я расстался с Пенни.
Я моргаю от неожиданности, хотя нельзя сказать, что я удивлен.
- Что? Почему?
- Я сделал это вчера, после вечеринки. Мы поссорились.
Я кусаю губу, размышляя, и говорю.
- Ну, то, что вы поссорились, еще не означает, что обязательно нужно расставаться.
- Ты любил Надин? – спрашивает он.
Этот вопрос застает меня врасплох, и я тут же вспоминаю о разговоре с Стеф прошлой ночью. Она любит меня. Мальвинка меня любит.
- Линден?
- Извини, - я качаю головой и делаю еще один глоток сока. – Нет. Я ее не любил.
- И ты это понимал.
- Ну, да. Мне хотелось думать, что все изменится, перерастет в нечто большее, наверное, так. Но нет. Я ее не любил.
- И поэтому ты с ней расстался.
- Именно.
- Тут та же история. Я не люблю Пенни.
Я не могу сдержаться, и выражение моего лица дает трещину.
- Но вам, ребята, было так хорошо вместе. Она же милашка. Она веселая. Она и тебя делала счастливым. С ней ты становился веселее.
- Знаю, именно поэтому мне было так тяжело с ней расстаться. Знаешь, я обдумывал это решение в течение шести месяцев.
- Шести месяцев? – восклицаю я. – Ты ждал шесть месяцев, чтобы расстаться с ней?
Он пожимает плечами и стыдливо отводит взгляд.
- Как и ты, я думал, что все изменится. Потому что она правда забавная, и мы отлично проводили вместе время. Я заботился о ней. И она тоже. Во многих отношениях она просто идеальная. Но я ее не люблю. Когда я смотрю на нее, я не парюˊ.
- Не паришь?
- Именно, - тихо отвечает он и снова смотрит мне в глаза. – Это то, что я чувствую, когда влюблен.
Он облизывает губы.
- Слушай, Линден, мне нужно тебе кое-что сказать.
- Только не говори, что ты влюблен в меня, Джеймс. Ты не в моем вкусе.
- Ты тоже не в моем вкусе. Мудак.
Я улыбаюсь, но его лицо становится напряженным. Джеймс хмурится. Пожалуйста, пожалуйста, прошу, пусть он скажет имя какой-то незнакомой девушки.
- Я люблю Стефани.
Нет.
Нет. Нет. Нет. Нет.
В моей груди образуется пустота. Черная, иссохшаяся она поглощает меня и скоро ничего не останется.
- Ты что?
Я едва мог выдавить из себя пару слов, но мне нужно было как-то продолжить разговор как ни в чем не бывало. Я должен быть предвидеть, что такое может случиться. Я знал, что так и случится.
- Я люблю ее, - говорит он.
В то время как мой голос слабел, его наоборот, только окреп. В его глазах была стальная решимость, будто от того, что он сейчас рассказал мне, для него все стало реальнее.
- Я удивлен, что ты сам не догадался.
- Нет, - отвечаю я.
Я прочищаю горло в попытке проглотить то, что только что услышал от него. Я не мог показать, что мне больно, не мог вести себя так, будто у меня в животе образовалась ледяная глыба, которая не дает мне свободно дышать.
