Джастин Харлоу - Муки ревности
— Ох, Марк, а если у меня будут неприятности?
— Все в порядке, я кое-что захватил, — ответил он.
— Я знала, что могу на тебя положиться, — нежно сказала Керри. — Я себя чувствую в полной безопасности.
Марк некоторое время возился с презервативом, а когда обернулся к ней, Керри почувствовала, что он уже на грани. Она легла на спину, и Марк сразу вошел в нее. Керри тут же издала ожидаемый от нее стон. Марк издал прерывистый вздох. Несколько секунд он лежал на ней, затем откатился в сторону.
— Прошу прощения, Керри, я сделал тебе больно. Я не смог сдержаться.
— Пожалуйста, не говори так. Было совсем не так больно, как я ожидала. Наверно, потому, что я очень тебя хотела. — Она нежно погладила его по волосам.
— Правда? Я не могу тебе передать, как важно для меня это слышать. Керри, я думаю, что люблю тебя, — сказал Марк, обнимая ее.
— Я никогда не думала, что ты мне это скажешь. Я самая счастливая девушка в мире — потому что первым был именно ты. Ты был нежным и в то же время сильным.
Они лежали рядом, а Керри пыталась скрыть презрение, которое вызвали в ней извинения Марка. Она хотела не этого. Она любила, когда мужчина страстно берет ее без каких-либо извинений и угрызений совести. Керри хотела властного мужчину, который сумеет возбудить в ней ту страсть, какую еще никому не удавалось разжечь, но которая — она знала — в ней существует. Эта волна страсти пока не захлестывала ее, сон пока не сбывался. Но хотя слияние с Марком не вызвало абсолютно никакого ответного чувства, Керри задвинула свои желания подальше — туда, где они не помешают девушке, предназначенной для Марка.
Мюррен, Швейцарские Альпы, декабрь
Когда пилот выключил запрещающий сигнал, давая знать, что самолет набрал высоту — восемь тысяч метров, Шаннон отстегнула привязные ремни. Повернувшись, чтобы взглянуть на густые облака, в конце салона она увидела Амадео, который с предельным вниманием говорил с кем-то по-испански по радиотелефону. Лихорадочно работая вместе со своим секретарем над лежащими перед ним бумагами, Амадео снял пиджак и ослабил галстук. Почувствовав на себе взгляд Шаннон, он на секунду поднял голову и тепло улыбнулся ей. Линия его сильных плеч, игра мускулов под тонкой хлопчатобумажной рубашкой напомнили Шаннон о том, что ее ожидает в этом неожиданном путешествии. Она проведет рождественскую неделю вдвоем с Амадео в отдаленной деревушке в Швейцарских Альпах. Оглядывая роскошный интерьер самого престижного самолета, какой только можно купить за деньги, Шаннон вспоминала обстоятельства, которые привели к таким стремительным переменам.
Через неделю после обеда у «Максима» Амадео позвонил ей из Гонконга. Как он объяснил, деловая поездка может задержать его вдали от Парижа на несколько месяцев, по меньшей мере до декабря. Словно чувствуя, что романтическая связь между ними за столь долгое время может ослабнуть, Амадео звонил почти ежедневно и регулярно посылал огромные букеты благоухающих цветов. Когда в декабре в одно воскресное утро он позвонил и сообщил, что возвращается в Париж, Шаннон поняла, что своей заботливостью и настойчивостью Амадео сломил ее сопротивление. Он пригласил ее в ресторан в Булонском лесу, и Шаннон направилась туда, с нетерпением ожидая встречи. Амадео не скрывал радости оттого, что наконец ее видит. Неожиданно Мигель прервал их разговор, сообщив, что пора ехать в аэропорт, чтобы лететь в Цюрих. В этот момент Шаннон уже решила, что позволит ему себя соблазнить, и только нежные сожаления Амадео по поводу предстоящего расставания немного утешили ее. Тем более она удивилась, когда всего через несколько дней Амадео позвонил и пригласил провести с ним рождественские каникулы.
— Боюсь, я уже приняла приглашение отправиться в Граншан, — сказал Шаннон.
— А почему бы его не отложить? Скажите, что у вас срочный вызов в Мюррен, от которого нельзя отказаться.
— Хорошо, — просто сказала Шаннон, внезапно понимая, чего она хотела все это время. Вешая трубку, Шаннон знала, что ее слабое сопротивление ни на секунду его не обмануло.
Часом позже приземлившись в Берне, они продолжили свой путь. Маленький поезд карабкался вверх по заснеженному склону, везя их в Мюррен. Завернувшись в лисью шубу, Шаннон уютно устроилась рядом с Амадео. Поезд пыхтел, двигаясь по краю гигантской пропасти. В отдалении розовели Эйгер и Юнгфрау, окрашенные лучами заходящего солнца. В долине, занесенной глубоким снегом, виднелась небольшая деревушка. Мигель провожал их до самого шале, чтобы доставить багаж и корзину с подарками и провизией, которую они взяли с собой. Среди этих вещей был и подарок Амадео от Шаннон — небольшой натюрморт, который ей в последнюю минуту помог выбрать Фабрис.
— Ну? Что скажете? — спросил Амадео, когда они вышли из поезда.
— Неправдоподобно красиво, — заметила Шаннон. — Как будто из книжки братьев Гримм.
— Здесь нет машин. Мы должны идти к дому пешком. Это недалеко вверх по склону, и Мигель доставит чемоданы на санях. Мы можем спускаться к подъемникам на лыжах, querida[10], — сказал он, взяв ее за руку. Утоптанный снег хрустел под ногами.
— Это вы можете ходить на лыжах, — засмеялась Шаннон. — Не забывайте, что я новичок.
— Вы моментально научитесь съезжать по этому склону не хуже профессионалов. Если, конечно, не предпочтете нежиться у огня и вообще ничего не делать.
При мысли о том, что они вдвоем останутся у яркого огня, Шаннон ощутила внутри странное покалывание и отвела глаза.
Они карабкались вверх по склону горы, мимо деревянных шале, напоминавших имбирные пряники. Поздний вечер спускался на бернский Оберланд, над белыми крышами домов в радужное небо поднимались столбы дыма. Темные сосны, ветки которых утопали в снегу, молча смотрели на пришельцев. Они вступали в другой мир, где единственными звуками были хруст льда под ногами да звон колоколов, эхом разносившийся в кристально чистом воздухе.
— Мы пришли, — сказал Амадео, останавливаясь перед шале, стоящим в стороне. — Это здесь.
С резной крыши очаровательного трехэтажного домика свисали сосульки. Из близлежащего коровника замечательно пахло коровами и сеном. В тот момент, когда они перешагнули порог дома, Шаннон почувствовала, как ее охватывает покой. В каменном очаге в гостиной приветственно плясал огонь, а из огромного окна была видна далекая горная цепь.
— Я вижу, Хельга только что здесь побывала, — сказал Амадео, потирая руки от удовольствия. — Прекрасно. Она и ее муж присмотрят за вещами. Входите, снимайте шубу и идите к огню. Вы ведь наверняка замерзли.
