Медленный фокстрот - Александра Морозова
– Может, потерялся? – раздался у меня над ухом голос Бориса Евгеньевича.
– Да выкинули, – без грамма сомнения заявил отец. – Не понравился кому-то новогодний подарочек.
– Вот и коробка валятся, – откуда-то сзади крикнул Вася. – С бантом. Вот ведь люди…
Лайма обхватила щенка ладонями, стараясь согреть, и посмотрела на меня, закусив губу.
– Он совсем замерз, – прошептала она, и глаза ее влажно заблестели.
У меня самого сердце разрывалось.
– Ну, кому-то не понравился, а нам в самый раз, – сказал я. – Лайм, помоги куртку расстегнуть.
Лайма тут же потянулась к молнии, и груди сразу стало холодно от морозного воздуха, вытесняющего тепло. Я осторожно перехватил щенка и посадил к себе под куртку, на белый кашемировый свитер.
– Заляпает, – сказал отец.
– Постираю, – ответил я, встал и протянул руку, чтобы помочь подняться Лайме.
Под курткой щенок стал дрожать еще сильнее, и вибрация от него была такая, словно я сам дрожал.
– Хватайся, – сказал я, подставив Лайме локоть.
Одной рукой поддерживая щенка снизу, другую я положил сверху на куртку, поэтому обнимать ее уже не мог.
– Куда мы его денем? – спросила Лайма, крепко сжимая пальчиками мое предплечье. – У мамы же аллергия.
– Пойдем в «Компас», – ответил я.
– А туда разве пускают с животными?
– Я договорюсь. Нам же только до утра его передержать. А утром придется спешно ехать в Москву. К нам домой.
– К нам? – эхом прошептала Лайма.
– Ну не к соседям же, – улыбнулся я. – Подумай пока, как мы его назовем.
Лайма еще крепче сжала мою руку, и скулить захотелось уже мне.
– Еще непонятно – он мальчик или девочка.
– Придумай по несколько вариантов на тот и другой случай. Я потом выберу.
– Чудо, – прошептала Лайма. – Наше новогоднее чудо.
Глава 46
Лайма
Еще в новогоднюю ночь в «Компасе», куда мы его притащили, – Даня использовал все свое обаяние, чтобы девушка на ресепшен до утра закрыла глаза на маленькое пушистое нарушение запрета заселяться в номера с животными, – он быстро освоился в тепле и уюте и проявил свою озорную натуру, чем окончательно влюбил в себя близкого по духу Даню. Щенку мы дали кличку Джайв.
Мама только улыбнулась, выслушав причину нашего скорого отъезда.
– В добрый путь, – благословила нас она.
И я со щенком на руках, а Даня – с моей сумкой, собранной наспех, как будто я не переезжаю, а сбегаю, спустились к машине.
Мы ехали несколько часов, которые Даня развлекал, кормил и время от времени выводил на обочину в туалет маленького Джайва. Тот упорно рычал, кусал его за пальцы так, что Даня, смеясь, вскрикивал.
– Ты маленький, невыносимый, злющий монстр, – ласково трепал его Даня за мохнатые полупрозрачные ушки. – Ты дикий лесной зверь, а не щенок.
– Может, наоборот, ему лучше говорить, что он послушный и добрый? – предположила я.
– Послушный и добрый не пытался бы меня загрызть, – ответил Даня и отдернул руку, за которую его в очередной раз укусил Джайв.
– А вдруг он таким злым останется навсегда?
– Он не злой, – улыбнулся Даня. – Просто маленький и еще не умеет играть по-другому. А еще мне кажется, он обижен на людей, которые его бросили, только мстит, почему-то мне.
Джайв внезапно перестал рычать, пару раз лизнул ладонь Дани, свернулся у него на коленях и уснул. И стал самым милым щенком на свете.
На подъезде к Москве пошел густой снег. Даня предложил нам поменяться местами, но я отказалась.
– Нет уж! Джайв на тебе до конца поездки.
На самом деле, я просто до сих пор не могла ездить на месте пассажира.
Первого января машин на дороге было мало, но из-за снега и волнения я почти не увидела самой Москвы. Тем более что ехали мы не через центр. Решила, что еще насмотрюсь, не это сейчас было главным.
У Дани оказалась просторная, светлая, с большой белой кухней квартира-студия по площади чуть меньше нашей с мамой трешки. Совсем не похожая на ту, что я видела во сне, и без огромной стены с наградами.
– Тебе нравится? – спросил Даня.
Я улыбнулась.
– Очень.
На самом деле, мне бы понравилось, даже если бы это оказалась узкая каморка под лестницей. Но Даня с первых минут лихорадочно суетился, все мне показывал, спрашивал, устраивает ли, как будто квартиру я у него собиралась покупать. При этом он забавно держал Джайва на согнутой руке и ладонью прикрывал ему пасть, чтобы не кусался.
– Раскладывай вещи. Шкаф в спальне. Он хоть и здоровый, но полупустой, не пугайся. Но если вдруг в нем не хватит места, можем купить другой.
Я кивнула, однако так и не прикоснулась к сумке.
Даня, как всегда, с места в карьер, хотел, чтобы я сразу стала в его доме хозяйкой, а мне хотелось сначала пообвыкнуть, почувствовать себя гостьей. К счастью, возможности спорить со мной у него не было, потому что Джайв, оказавшись на полу, сначала сделал лужу на белом паркете, а пока Даня бегал за ведром с тряпкой, вцепился зубами и принялся тянуть на себя тяжелую серую штору на окне.
– Надо купить ему игрушек, – сказала я, снова взяв его на руки, пока он еще чего-нибудь не испортил.
– Могу отдать ему свои старые кроссовки, – предложил Даня, отмывая пол.
– Вряд ли это хороший вариант. Он потом примется за новые.
У меня на руках Джайв вел себя ласковее, прикусывал пальцы, но тут же облизывал и безостановочно махал маленьким хвостиком.
– Маленькое мракобесие, – сюсюкала с ним я. – Несносное пушистое наказание. Интересно, он будет большим, когда вырастет?
– Не сомневаюсь, если продолжит есть по двенадцать раз в сутки.
Я улыбнулась.
– Как думаешь, его уже можно начать дрессировать? – спросил Даня.
– Вполне. Завтра начнешь.
– Я? Вообще-то, ты у нас педагог.
– Педагог, но ведь не кинолог.
Даня хмыкнул, отжимая в ведро тряпку.
Джайв опять начал засыпать, и я осторожно переложила его в кресло. Даня даже не стал его переносить на специально сделанную подстилку из старой куртки, которую нам отдала мама.
Вместо этого он взял меня за руку и повел в ванную. Включил свет, закрыл дверь. Коснулся ладонью моей щеки и поцеловал. Потом стал медленно, касаясь губами моей шеи, снимать с меня одежду. Я залезла пальчиками под его футболку и тоже потянула ее наверх. Заметила, как у него расширились зрачки, как тяжелее он задышал, и только тогда поняла, что и сама дышу громко, как будто через силу.
– Снимай джинсы, – прошептал Даня с хитрой улыбкой.
Сам он уже стягивал с себя брюки.
