Жестокие игры мажора - Маша Демина
— Вообщем так, Илай, — она приближается ко мне, видимо, закончив разговор по телефону. — Я больше не буду тратить свое время на глупые расспросы. Ты и так забрал у меня слишком много драгоценных минут, трахнув эту убогую девку и подкинув мне чертовых проблем.
Я никак не реагирую. Даже когда мать останавливается напротив меня и складывает перед собой руки, недовольно барабаня пальцами по предплечьям.
Запрокидываю голову, чтобы избавить себя от этого зрелища.
— Это просто немыслимо! Чем ты только думал?! А что если она забеременеет? Ты мог хотя бы здесь пораскинуть своими извилинами?! Не говоря уже о том, чтобы подумать чем она могла тебя наградить! — железным тоном чеканит мать, не скрывая своего раздражения и пренебрежения. — Сейчас я тебе сообщаю расклад, который тебя ждет в ближайшем будущем.
Я усмехаюсь, сидя на диване и уставившись в потолок.
— Тебе смешно? — ее командирский тон звучит громче. — Может, мне не стоило напрягаться и нужно было позволить тебе хлебнуть дерьма, в которое ты себя закопал с головой?!
— Может, и не стоило, — глухо выдыхаю я и прикрываю глаза, отказываясь существовать в этой ебаной реальности.
— Значит, так. Самое оптимальное решение — согласится на предложение твоего дяди. Уедешь в Америку. Займешься спортивной карьерой. Он поможет тебе…
— Я никуда не поеду.
— Ты не в том положении, мой дорогой, чтобы иметь право голоса. В следующий раз будешь думать тем, что я вложила в твою голову за все эти годы!
Я накрываю лицо ладонями и медленно растираю его.
— Что за чушь ты несешь? — стону я, вдавливая основания ладоней в глаза, заебавшись слушать ее. — Что ты вложила? Я, блядь, даже не помню тебя в своем детстве, — я поднимаюсь на ноги, закипая еще больше. — Да и каким было мое детство?! Ты хоть знаешь? Откуда ты можешь знать? Ты скинула меня этому больному ублюдку, а сама жила в свое удовольствие за счет своих ебарей! Так с чего ты что-то требуешь от меня?! Может быть, я вырос тем, кто подавал мне пример?
Но лицо моей матери остается бесстрастным.
— Прекрати истерику. То, что ты жил со своим отцом, было временной необходимостью. Я не знала, что он делал с тобой…
— А ты пыталась узнать?!
Я скрежещу зубами. Наблюдая за тем, как моя мать выходит из своего идеального образа. Она из тех людей, кто не умеет и не готов признавать свои ошибки.
— Прекрати со мной говорить таким тоном, Илай! Ты не рассказывал мне об этом по телефону, а приезжать я не могла!
— Десять лет?! — я приближаюсь к ней, тяжело дыша. — Тебя не было целых десять лет! А ты знаешь, почему я не говорил?! Потому что боялся! Мне, блядь, было страшно, что он услышит, как я жалуюсь и прижжет меня очередной сигаретой! Он твердил, что настоящие мужики не плачут, что боль — это то, через что должен пройти каждый мальчик, чтобы стать мужчиной, это он заставил меня молчать о своей боли, и я привык к этому! Да и чтобы изменилось? Ты бы все бросила и примчалась?!
Губы матери дрожат, но она продолжает игнорировать то, что я бросаю в нее копьями.
— Я пыталась устроить свою жизнь, чтобы обеспечить твое будущее! И вложилась в тебя достаточно, чтобы сейчас ты имел право что-то требовать! — ее губы кривятся. — А что я получаю взамен?
— Ты хоть раз можешь признать свою вину?! — взрываюсь я. — Хоть раз в жизни, сука! Сказать мне одно простое слово! Прости! Прости меня сын, что меня не было рядом! Просто извиниться за то, что ты бросила меня!
— Илай…
— Думаешь, твои бабки все исправили?! Я обо всем забыл?! Да мне просто стало на все по хуй! Знаешь, что я усвоил от своих родителей? От одного, что нужно быть ублюдком, а от второй, что все в этом мире решают бабки!
Я резко выдыхаю и отшатываюсь на пару шагов назад. Царапаю пальцами голову и отхожу к окну, хлопаю по нему ладонями.
Мать молчит. Наступает удушающая тишина. Я перевожу дыхание и разрезаю ее ядовитыми словами:
— Так что не удивляйся, мама, что я такой. У меня были лучшие учителя.
Я слышу позади себя шорох, а потом моя мать прочищает горло.
— Я знала, что с тобой будет сложнее. Но твоя подружка оказалась более сговорчивой.
Я резко разворачиваюсь и впиваюсь в мать взглядом.
— Я заходила к ней пару дней назад, — продолжает она, довольная собой. — И мы весьма любезно пообщались. Я предложила ей денег, и она без сомнений их приняла. Так что, не уедешь ты — уедет она.
Я в два шага преодолеваю расстояние и хватаю мать за шею.
— Алиса не такая. Ты не купишь ее, — цежу я по слогам. Меня, блядь, трясет от одной мысли, что моя мать ходила к ней.
И даже несмотря на мою угрожающую хватку, эта женщина растягивает губы в ядовитой ухмылке.
— Я уже купила ее.
— Ты… — пыхчу, сдавливая пальцы вокруг ее горла сильнее, пока не слышу хриплых звуков. Пока глаза матери не расширяются от ужаса. — Почему ты такая сука, мама? А? Почему, блядь?!
— Илай… — она судорожно стучит по моей руке. — Что… ты…
Я с силой отталкиваю мать и обхватываю голову руками, наблюдая, как эта женщина растерянно пятится назад. Пока не врезается спиной в стену.
Ее глаза впервые наполнены ужасом, а маска стервы сползает с лица. Она хватает ртом воздух, растирая руками горло и кашляя в попытке надышаться. Смог бы я придушить ее? Не знаю. Я уже не понимаю, кто я и что делаю.
Медленно облизав пересохшие губы, я разворачиваюсь и ухожу.
Не говоря больше ни слова.
Оставляя свою мать с ее уродливой стороной.
Я все исправлю. Я прямо сейчас поеду к Алисе и все исправлю. Я не хочу знать, что ей наговорила моя мать. Но я не верю… не верю, что она приняла деньги. Да, я ублюдок. Я не заслуживаю эту девушку. Но она не могла их принять.
Я брожу вокруг своей машины третий час. И даже выкуренная пачка сигарет ни на йоту не облегчает мое убийственное состояние.
Мне хочется выбить дверь этой чертовой общаги и разнести там все, чтобы хотя бы это заставило Алису выйти из комнаты.
Я знаю, что виноват перед ней. Очень сильно виноват. Но проблема в том, что мне еще ни разу в жизни не приходилось просить за что-то прощения. Я просто-напросто не умею этого делать. И тем более я
