Соль под кожей. Том первый (СИ) - Субботина Айя
— Это так мило! — изображаю восторг.
Сергей продолжает смотреть на меня так, будто увидел заморскую диковинку.
Как, черт все дери, он мог меня не узнать?
В том, что он не притворяется, нет никаких сомнений. Я была безумно влюблена в этого мужчину, могла часами изучать его лицо, знала каждый сорт его улыбки и по движению брови безошибочно понимала, когда он мной недоволен. Если кто-то в этом мире и знает его лучше меня — то разве что его жена. И именно поэтому она так неистово к нему жмется — видимо, его интерес очевиден не только мне.
— Если не возражаешь… — Андрей все-таки освобождается, сразу отходит и кивает на кого-то в толпе, — нужно переговорить. Это бизнес.
Я надеюсь, что он осознает, что на самом деле означает моя «глубоко понимающая улыбка». Никогда не думала, что скажу это, но с его уходом мне действительно становится неуютно. Нужно срочно придумать, как отделаться от Наратова, пока я не придумала эффективный способ противодействию его слишком близкого присутствия.
— Кажется, тут есть еще желающие поговорить с невестой, — Илона указывает на Константина Угорича, который все это время трется поблизости. Она даже не скрывает, что Сергею предстоит длинный разговор на повышенных тонах, но ему как будто вообще на это плевать.
Да что, черт подери, вообще происходит?!
Я не в его вкусе от слова «абсолютно». Он всегда подчеркивал, что его типаж — раскрепощенные жгучие брюнетки, с огромными губищами и сделанной как у клона внешностью. Я на все это не похожа совсем.
— Ну и чем вы занимаетесь, Валерия? — Сергей так легко произносит мое имя, как будто оно тоже никак не откликается в его памяти. После него для меня все Сергеи — люди, с которыми я изначально настороже, даже если это просто водитель такси. Еще одна улика в копилку доказательство, что он давным-давно стер Валерию Гарину из своей памяти. — Андрей реально нифига не рассказывал, конспиролог хренов.
Я ловлю настолько жесткое дежавю, что только репетиции сегодняшней встречи помогают не упасть в грязь лицом. Эти же слова. Этим же ртом. Я слышала так часто в прошлом.
— Я просто работаю в офисе, — пожимаю плечами.
— Звучит очень скромно.
— Звучит очень скучно, — поправляю его.
— Сергей, кажется… — Илона предпринимает еще одну безуспешную попытку отвлечь мужа, но Наратов даже ухом не ведет.
И я понимаю, что на этом мои неприятности не заканчиваются, потому что Угорич, который все это время топтался поблизости, тоже направляется в нашу сторону. Я осматриваюсь в поисках его жены, но понимаю, что вообще не видела ее среди гостей. И спрашиваю об этом, как только они с Сергеем обмениваются «дружеским обнимашками».
— Приболела, — Константин произносит это таким отстраненным тоном, будто хочет подчеркнуть — он просто нашел повод не брать ее с собой. Хотя что, если не свадьба близкого друга — повод выйти в свет всей семьей?
Я вспоминаю свое случайное расследование. Возможно, Угорич каким-то образом тоже узнал об интрижке Оксаны? Нет, вряд ли. По моей коже ползет холодок от одной мысли о том, что этот человек стоит слишком близко и мы с ним дышим одним воздухом. А я даже отодвинуться не могу, чтобы это не выглядело очевидной попыткой дистанцироваться.
— Черт, Серега, — Угорич снова смотрит на Наратова, — ты похудел что ли? А как же разносольная семейная жизнь?
— Кто бы говорил, — откликается Сергей, намекая на то, что его собеседник сам тощий, как кощей.
Удобный момент, чтобы оставить их обмениваться любезностями, но Константин, как будто предчувствуя это, становится чуть позади меня, загораживая путь своим плечом. Меня подворачивает от запаха его одеколона — горького и через чур сладкого одновременно. Пальцы начинают мелко подрагивать.
— Все, Сережа, нам пора сделать пару красивых селфи. — Илона все-таки ломает его сопротивление и уводит Наратова куда-то в толпу.
А я остаюсь один на один с самой мерзкой тварью на этом вечере.
— Андрей снова беспечно оставил свою красавицу-невесту одну, — говорит Константин, притрагиваясь своим гадким дыханием к оголенной коже моего плеча.
— Жену, — поправляю я, готовясь к очередной гадкой провокации.
— Это не меняет сути того, что будь я на его месте, то никогда бы не оставил тебя одну.
— Хорошо, что мой муж — не ты.
Я нахожу в себе силы повернуться и посмотреть в глаза своему, кажется, самому большому страху. И каждый раз первой в голове возникает только одна мысль — как я когда-то могла боготворить этого человека? Как могла прыгать от радости, хлопать в ладоши и носиться по дому, потому что ждала в гости любимого старшего брата? Воспоминания о прошлом с каждым прожитым днем становятся все больше похожими на сюр.
— Ты уверена? — Угорич кривит сальную рожу, бесстыже лапая меня взглядом. Даже не скрывает, что делает это нарочно. — Может, стоило бы для начала…
— Ну наконец-то я тебя поймала! — слышу совсем рядом голос Марины, и мысленно благодарю все Высшие силы за то, что организовали нашу встречу.
Как бы я не отбивалась от нее, как бы не искала несуществующие подвохи — Марина уже дважды появилась очень вовремя.
— Можно, я украду невесту для очень интимных девичьих поздравлений? — Она так мастерски корчит «блондинку», что даже я готова в это поверить.
И не дожидаясь реакции Угорича, уводит меня в сторону, а оттуда — подальше от общего скопления народа, туда, где по большей части тасуются официанты и обслуживающий персонал. Только убедившись, что никто не обращает на нас слишком пристальное внимание, Марина украдкой посмеивается, а я, ей в унисон, делаю вид, с облегчением вытираю испарину со лба.
— Ты выглядишь абсолютно нереально, — с восторгом говорит подруга, и я точно знаю, что на сегодняшнем пиру лести и подхалимства, это — единственные искренние слова. — Просто лучше, чем Золушка.
— Я бы с удовольствием сменила все эти перья на пару кедов. Ненавижу каблуки. Их явно придумал ущемленный женщинами мужчина.
Марина загадочно улыбается, снова ищет местечко поукромнее, отводит меня в стороны и просит подождать там. Пока жду ее, окидываю взглядом зал, и снова натыкаюсь на затылок Сергея.
Как он мог меня не узнать? И сколько должно пройти времени, прежде чем я смирюсь с этой мыслью? У меня было много времени смириться с тем, что я всегда была ему безразлична, и в его системе координат существовала только как переменная, без которой не решить сложное уравнение. Но я была уверена, что он не может меня забыть. Мы ведь были вместе почти целый год! Столько всего пережили, что…
Хорошо, что я успеваю остановиться именно здесь. Запрещаю себе углубляться в бессмысленный анализ. Что мне это даст? Что изменится от того, если я найду причину, по которой в его памяти для меня не нашлось даже пыльного угла? Куда главнее сосредоточиться на случившемся и понять, как лучше распорядиться ситуацией.
Словно почувствовав мое внимание, Наратов неожиданно поворачивается.
Все происходит так быстро, что я не успеваю придумать, куда увести взгляд. Мы смотрим друг на друга, до предела натягивая невидимую нить между нами. Как будто и не было этих шести лет, и во мне до сих пор живет влюбленная идиотка, готовая на все ради одобрения этого мужика.
— Вот, — Марина в который раз появляется вовремя, и протягивает мне перевязанную широкой озорной лентой коробку. — Я знала, что тебе это пригодится.
— Ведущая тебя прикончит, когда узнает, что ты начала распаковывать подарки без отмаши и не по сценарию.
— Она уже обещала натравить на меня охрану, — закатывает глаза Марина, и мы снова тихонько смеемся, пока я расковыриваю упрямый узел.
В коробке — пара обычных коротких «Конверсов» белого цвета.
В груди приятно тлеет от ощущения поддержки. Как давно со мной не случалось ничего подобного? Сколько проклятых тяжелых дней я прожила, когда отчаянно нуждалась в поддержке, а рядом не было ни единой живой души?
«Шутов, я тебя просто…» — мысленно покрываю его отборными ругательствами, потому что ровно год назад он бросил меня и с тех пор, кажется, даже на сообщения отвечает так, будто в его словарном запасе конкретно для меня нет никаких теплых слов.
