Слабо не влюбиться? (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна
Блин, как же он достал. И еще этот галстук малиновый… У меня аж в глазах от него рябит.
– И зачем же? – Солнцеву явно забавляет настойчивое внимание юного доктора.
– На танец хотел пригласить, – приосанивается.
Я только сейчас замечаю, что люди вокруг разбились на пары и, прижавшись друг к другу, медленно покачиваются из стороны в сторону.
– Я ее уже первый пригласил, – опережаю Васю с ответом. – Так что извини, Сень, как-нибудь в другой раз.
Девушка не возражает и не выдает мою ложь, хотя на губах у нее проступает ехидная ухмылка. Ищенко недовольно фыркает и, пробубнив нечто вроде «ну как всегда», удаляется.
– Врешь как дышишь, – подмечает Василиса, когда я увлекаю ее на танцпол.
Мы становимся друг напротив друга. Чуть ближе, чем друзья. И чуть дальше, чем любовники.
– Юный доктор меня напрягает, – признаюсь честно, располагая руки на пояснице Солнцевой. – Он слишком явно тебя клеит.
– И что в этом такого?
– Ну не знаю… Он же стремный!
– Ой, не могу, Соколов, – с тихим смешком она откидывает голову назад. – Ты в своем репертуаре: все стремные, кроме тебя.
– Да при чем тут я вообще? – глядя на то, как Вася забавляется, я тоже начинаю улыбаться.
– При том, что ты украл у Арсения танец.
– Да ты, я смотрю, не особо-то и возражала, – хмыкаю. – Колись, этот стиляга ведь не в твоем вкусе?
– Объективно говоря, тут нет вообще никого, кто был бы в моем вкусе, – окинув зал придирчивым взглядом, отвечает она.
– А я? – выдаю нахально.
– А что ты, Соколов? – Вася насмешливо приподнимает брови. – Без пяти минут женатики меня не интересуют.
Аккуратно и ненавязчиво она вновь ставит меня на место. Расчерчивает невидимые границы между нами. И это вроде бы правильно. Вроде бы верно. Вот только в душе все равно болезненно поднывает. Будто где-то в глубине таится застарелый нарыв, который ненароком всковырнули.
– Вась, а слабо сбежать отсюда? Прямо сейчас. Со мной, – глядя на нее с вызовом говорю я.
Знаю, это запрещенный прием. Но мне так отчаянно хочется урвать кусочек счастливого прошлого, что я готов идти на крайние меры.
– Тём, ты с ума сошел? – она округляет глаза. – Праздник в самом разгаре!
– Сошел. И уже давно, – не моргаю и смотрю в упор. – Ты ведь и сама знаешь.
Вася облизывает губы и медленно сглатывает. Зеленые глаза бегают из стороны в сторону, а стройная спина едва уловимо напрягается. Я вижу, что она растерянна. Вижу, что мечется. Между желанием поддаться безумному порыву и стремлением сохранить лицо. Между тем, как хочется, и тем, как надо. Между цветным и черно-белым. Между чувствами и разумом.
– Слабо совершить глупость? – наклоняюсь к ее уху и подначиваю шепотом. – Или ты теперь выше этого?
Моя щека касается ее щеки, и мы оба замираем. Это странное ощущение. На грани фантазии и реальности. Иллюзорное, но в то же время до боли настоящее.
– Не слабо, – отвечает тихо, но твердо. – И прихвати бутылку шампанского, Соколов. Есть у меня одна идейка.
Глава 62
Артём
Турбаза, утопающая в вечерних сумерках, кажется загадочной и навевает бунтарское настроение. Хочется хохотать в голос и совершать сомнительные подвиги. Но для начала нужно добраться до ресепшна и оплатить номер, чтобы нас отсюда не выгнали.
Выбор этого места неслучаен. Во-первых, от ресторана, где праздновалась годовщина моих родителей, до турбазы рукой подать. Во-вторых, на ее территории располагается чуть ли не единственный приличный пляж в округе. С песком, пологим входом в реку и отсутствием прибрежного мусора. Учитывая то, что нам с Васей вот прям срочно приспичило искупаться в ночи, турбаза как нельзя лучше соответствует нашим запросам.
– Е-ху! – довольно восклицает Солнцева, когда мы оказываемся на пустынном пляже. – Вокруг ни души!
Тут и правда классно. Широкая полоска песка тянется вдоль кромки спокойной воды и ныряет куда-то в темные лесные заросли. В метрах двухстах от входа стоит древняя водонапорная башня, которая освещена тусклым фонарем. В воздухе висит запах водорослей, хвои и медленно остывающей земли. Несмотря на что, что солнце уже давно скрылось за горизонтом, на улице по-прежнему тепло. Я бы даже сказал, жарко. Разве что духота, прибитая речной свежестью, отступила.
Я не помню, кому именно пришла в голову идея вспомнить детскую шалость и поплавать в реке. Кажется, первой эту мысль высказала Вася… Или все же я?
Ладно, сейчас это уже не имеет никакого значения. Главное, что мы здесь. Медленно бредем по пляжу и, обмениваясь озорными улыбками, передаем друг другу бутылку шампанского. Пьем прямо из горла и болтаем о всякой милой ерунде: о книгах, о музыке и о том, кому что мерещится в желтом диске почти полной луны.
Вася утверждает, что видит девушку с коромыслом. Я же упорно наблюдаю человеческое лицо: с глазами, носом и ртом. Мы спорим, пытаясь доказать свою правоту, смеемся и изредка спотыкаемся о валяющиеся на песке шишки.
В голове на удивление пусто, а в душе необыкновенно светло. Нет ни малейшего желания думать, анализировать, контролировать эмоции. Хочется просто расслабиться и плыть, что называется, по течению. Это вечер слишком идеален, слишком хорош… Так что он по определению не может быть неправильным.
Мы подходим почти вплотную к воде, и Вася кидает на песок босоножки, которые все это время несла в руках. То же самое я делаю со своими кедами. Опьяняющее чувство свободы накрывает с головой, и я счастливо улыбаюсь нависающей над рекой ночной мгле.
Давно я не ощущал такой абсолютной гармонии.
– Раздевайся, Соколов, – насмешливо подстрекает Солнцева. – Будет обидно промочить твой дорогущий костюм.
Мне забавит то, какая она стала дерзкая и острая на язычок. С Васей и раньше было интересно, а сейчас – вдвойне.
Скидываю пиджак и хватаюсь за пуговицы рубашки, искоса наблюдая за подругой.
– Эй, а ты чего не раздеваешься? – спрашиваю с подозрением, потому что вижу, что Вася продолжает свой путь по пляжу.
– Ты боишься высоты, Тём? – неожиданно спрашивает она, вышагивая вдоль берега.
– Нет, я же десантник, – расстегиваю рубашку почти наполовину.
– А чего ты тогда боишься? – ее голос становится все тише, потому что она отходит дальше.
– Не знаю… Вась, куда ты собралась? – медленно трогаюсь с места. – Мы купаться будем или как?
Солнцева не отвечает. Ее тонкие ступни утопают в песке, а стройный силуэт в лунном свете напоминает фарфоровую фигурку. Через пару секунд таинственной тишины до меня наконец доходит, куда именно идет Вася – к полуразвалившейся водонапорной башне.
– Солнцева, что ты задумала? – с опаской интересуюсь я.
Идея подруги, если я, конечно, правильно ее разгадал, мне совсем не нравится. В основном потому, что башня явно доисторическая. Да и винтовая лестница, оплетающая каменные стены, выглядит какой-то уж совсем хлипкой.
Веселье весельем, но о безопасности лучше не забывать. Тем более мы оба пьяны.
– Знаешь, Тём, иногда мне кажется, что смысл жизни в преодолении, – произносит девушка каким-то потусторонним голосом, хватаясь за ветхие перила. – Себя, своих страхов, своих глупых привязанностей…
– Вась, слезай, а! – перехожу на бег. – Эта башня того и гляди развалится!
– Ну и что? – говорит она, не оборачиваясь. – Или ты боишься, что со мной что-то случится?
Вася взбирается все выше и выше, а мои внутренности от страха и волнения скручиваются узлом. Ступеньки под ее ногами угрожающе поскрипывают, а сама лестница ходит ходуном. Я вообще не понимаю, как она до сих пор не рассыпалась!
– Да, черт возьми! Боюсь! – зло выплевываю я. – Вась, что за фигня с тобой творится?! Слезай живо!
Меня колотит изнутри, будто набитую песком боксерскую грушу. Крупная дрожь леденящими волнами прокатывается по телу, а во рту, несмотря на выпитое шампанское, вдруг делается пугающе сухо.
Меня разрывает от сомнений. С одной стороны, я хочу залезть на эту долбаную башню и снять чокнувшуюся Солнцеву с опасной высоты, но с другой – понимаю, что уж моей-то туши шаткая лестница точно не выдержит. Поэтому единственное, что мне остается, – это, задрав голову к верху, взывать к Васиному благоразумию. Ну и давиться собственным бессилием, конечно же.
