Перекрестки - Светлана Леонова
- Костя. – Сперва даже показалось, что ему слышится ее тихий отклик, но повинуясь неведомому чувству, он поднял голову и увидел ее, стоящую в дверях ванной комнаты, неловко придерживавшую безразмерный халат, накинутый на обнаженное тело. Со спутанных волос стекали тяжелые капли и, пробегая по нежной светлой коже вниз, исчезали под кипельно-белой махровой тканью, оставляя за собой лишь влажную дорожку, блестящую в тусклом свете люстры, и Костя невольно зачаровался этим зрелищем. Такая беззащитная, растерянная, она стояла перед ним, не решаясь обратиться, а ему до боли захотелось порывисто прижать ее к себе, зарыться руками в волосах и овладеть этими мягкими губами. Он торопливо поднялся с постели, но более не сделал ни единого шага навстречу, боясь вспугнуть Свету своим напором. Так и застыли оба в нерешительности.
- Костя, - с трудом сглотнув, прошептала она. И больше ничего. Как будто что-то мешало ей.
Оба стояли и молча смотрели друг на друга, не делая никаких попыток к сближению или продолжению разговора. Было что-то такое в ее испуганном лице, что заставляло насторожиться. Что сейчас творилось в ее душе? Отчего такая робость и волнение?
- Почему ты меня не позвала? Я пришел бы помочь… - начал было Костя, но в этот момент Света заговорила.
- Я должна... Мне надо тебе сказать. Тот разговор дома, перед тем, как объявился Жданов...
Было видно, с каким трудом давались ей эти слова. Костя напрягся, едва только понял, о чем хотела поговорить с ним жена: последнее, о чем они разговаривали, был развод. Прошло не более недели с того дня, а ему теперь казалось, будто целая вечность. За это время он многое успел переосмыслить, со многим примириться. Что же, он тешил себя ложными иллюзиями? Хотел видеть того, чего на самом деле не было и быть не могло? Сможет ли он отпустить ее, зная, через что им обоим довелось пройти? Любя до беспамятства, до боли в груди. Просто отпустить, позволить жить своей жизнью, без него, и быть связанным с нею одной лишь единственной ниточкой – их сыном? В глубине души он все время боялся этого разговора. Знал, что к брошенным по неосторожности словам рано или поздно придется вернуться и до конца разобраться во всем. И Костя понимал, что даже несколько дней назад был не готов слышать утвердительный ответ. В который раз он задавался вопросом, что же будет большим проявлением любви с его стороны: попытаться сохранить семью, обрекая их обоих и Свету, в первую очередь, на страдания или отпустить ее, переболеть-перестрадать одному и научиться жить дальше? Что будет лучше для его птицы: золотая клетка или свобода?
- Свет, я считаю немного не уместным затрагивать эту тему сейчас. – Может это было трусливо с его стороны, но Костя решил оттянуть неприятный момент истины. – Давай ты отойдешь ото всех переживаний за эти прошедшие дни, а поговорить мы сможем и потом.
- Я не хочу откладывать это на потом, - сорвалась на крик Света. Глаза ее подозрительно заблестели, и подбородок задрожал, так же как и голос. А потом она и вовсе стала говорить тихо-тихо, но в тишине номер ее слова казались ему громче раскатов грома. – Не хочу потом…
Света никак не могла подобрать верных слов. Сейчас они казались ей не верными, не способными донести всю полноту ее чувств, всего того, что ей хотелось сказать ему. Она смотрела на мужа, и внутри все сжималось от того, какая боль отразилась в его глазах. Неужели между ними было все предрешено еще тогда, в день, когда была озвучено то роковое слово «развод»? Неужели она опоздала?
- Не уходи, пожалуйста. - Не удалось ей сдержать слезы, а ведь так хотелось быть сильной, не плакать, не давить на жалость. Но не смогла, это было выше ее сил.
- Я никуда не ухожу.
- Я знаю, что сама во всем виновата. И если ты все уже для себя решил, то я… я все пойму, - она уже не могла сдерживать льющиеся потоки горьких слез раскаяния, размазывая их то рукавом халата, то просто ладонью, но словно завороженная смотрела на мужа, ища хоть какой-то реакции на свои слова. А Костя молча стоял и слушал ее. И на лице его не отражалось в тот момент ни единой эмоции, словно он перегорел, потух. И она не понимала, что же ей говорить, чтобы хоть как-то понять, что чувствовала он в этот момент. – Но если есть хоть какая-то надежда, хоть какой-то шанс для нас с тобой… для нашей семьи… Ты все еще хочешь развода?
Пожалуй, никогда еще в своей жизни она не ждала ничего так, как его ответа сейчас. А Костя очень долго медлил, прежде чем произнести:
- А ты? Ты хочешь развода? – Он пытливо смотрел на нее, ожидая не меньше ее самой ответа.
- Нет, - уверенно, хоть и совершенно не громко ответила она.
Повисло тяжелое молчание, лишь только легкое Светино всхлипывание было слышно среди этой пугающей тишине. «Ну скажи же хоть что-нибудь», - мысленно умоляла она, боясь пошевелиться. Ей казалось, что если она сейчас сделает хоть какое-то движение, то просто распадется на атомы от того напряжения, что было внутри нее.
А Костя так и не проронил ни единого слова. Он просто смотрел на нее и чего-то ждал. И вдруг Света поняла, что именно он ждал: ее первого шага. Да, конечно же! Он столько раз первым шел навстречу, столько времени сохранял их отношения, что сейчас именно от ее желания сделать ответный шаг навстречу и зависело, поверит он ей или нет.
- Я люблю тебя, - порывисто произнесла она и даже забыла как дышать в этот момент. Что он ей скажет? Костя столько раз говорил ей о любви, и вот теперь она сама говорит ему об этом. Но может быть уже слишком поздно и ему не нужны эти слова? – Я люблю тебя и не хочу потерять.
Их молчание слишком затянулось. И когда отчаяние уже охватило ее, до нее отчетливо донеслись
