Наследник для Шаха - Анна Гур
Бросаю взгляд на Шаха, у него глаза темнеют, но я уже не останавливаюсь, поэтому выдаю с надеждой:
— Раз я не пленница, Аслан, прошу тебя, позволь позвонить, узнать, как мои близкие, успокоить, чтобы они не переживали…
Наклоняет голову к плечу и смотрит на меня, делает глоток из высокого бокала. Выдерживает паузу и, наконец, выдает:
— Ты не пленница и я дам тебе возможность поговорить и с родителями, и с подругой, но ты уже знаешь, что скажешь им?
— Вопрос на засыпку, — выдаю, чуть улыбнувшись, — думаю, подруге я могу сказать, что меня украл незнакомец и теперь я вынуждена находиться в его полной власти…
Хотела пошутить, а получилось горько, стыдно даже. Поэтому опускаю голову и проглатываю предательские слезы, которые цветут в моих глазах.
И я начинаю выговариваться, как если бы рядом со мной была Таня, не ожидая, впрочем, что мужчина поймет мои стенания.
— Родители у меня строгие, старой закалки. Для них понятия брака все еще имеют ценность, а я всегда была гордостью. Всю свою жизнь я жила с четким пониманием, что хочу выучиться, быть для общества полезным человеком. Поэтому и решила стать учительницей. Пусть эта профессия не денежная, но я люблю деток, с ними легко и просто…
— Учитель — это призвание, — нарушает мой монолог Шах, — как ты пришла к такому решению?
— Еще со школы летом я подрабатывала кем-то вроде пионервожатой в лагере. У нас есть замечательный центр, и многие детки приезжают отдохнуть, так и пошло…
Тру лицо, понимаю, что сказала даже больше, чем нужно, украдкой протираю щеку, слезы все-таки капают на мои ладони.
Ощущаю ласковое касание и давление на подбородок, Шах заставляет меня поднять голову и заглянуть в его глаза, и в этот самый миг кажется, что вспышку молнии там вижу.
— Ты не девка для утех и не подстилка, Полина, — выговаривает жестко, но как-то сдержанно, обрубая все мои страхи, — и если ты хочешь, я приеду к твоим родителям и лично с ними побеседую. Ты моей стала. В тот самый день, как потеряла девственность, я все для себя решил, но маленькая напуганная девчонка решила убежать, а я всю столицу верх дном переворачивал, искал тебя, пока не нашел…
По мере того, как он говорит, у меня руки мурашками покрываются, его голос… Глухой, хриплый, жесткий.
— Это все сложно осознать, Аслан, ты не оставляешь мне выбора… — выдаю тихо, а мужчина притягивает меня все ближе, ласкает мои волосы, наматывает на кулак и безотрывно смотрит мне в глаза.
— Ты можешь истерить, можешь сопротивляться, но от этого ничего не изменится. Я хочу тебя, Полина, и ты будешь моей. Я буду с тобой спать, буду иметь тебя. Ты носишь моего ребенка, и ты примешь меня.
В шоке смотрю в глаза мужчины, не понимаю своих чувств, но что-то глубоко в душе откликается, звенит натужно, надрывно.
Шах отпускает меня, словно обжигается, вытаскивает телефон из кармана и кладет на стол.
— Звони, Полина.
Командует, а я смотрю на телефонную трубку в сомнениях. Несмотря на все доводы Аслана, я понимаю, что выдать все как есть родителям я не могу. Это все слишком странно, поэтому я быстро забираю гаджет и набираю Таню.
Бросаю задумчивый взгляд на Шаха и встаю. Не хочу разговаривать при нем, но мужчина ловит меня за руку.
— Я хочу поговорить без свидетелей, — выдерживаю его взгляд и выдаю охрипшим голосом, я близка к тому, чтобы разрыдаться, но Шах сам встает, смотрит в мои глаза с высоты своего роста и только после этого озвучивает свое решение.
— Говори, Полина, а я отойду, переговорю с капитаном.
Разворачивается резко и отходит.
А я слышу голос подруги.
— Алло.
— Тань, это я…
— Поля! Где ты? Что ты?! Я так волновалась…
— Тань. Я с отцом моего малыша, — выдаю правду залпом и в трубке виснет молчание, и только спустя долгие секунды подруга выдыхает:
— С Шаховым?!
— Да.
— Поля, как ты, он тебя обижает? Может, в полицию позвонить?
— Не обижает. Тань. Наоборот. Он очень внимателен. Но это не отменяет того факта, что между нами все сложно.
Повисает молчание, а потом Танька произносит:
— А знаешь что, Полин, фартовая ты. Такой мужик… Не будь дурой, тебе судьба шанс дала, используй, влюби его в себя, устрой свою судьбу. Ты беременна от него. Жизнь удалась, считай. Это тебе не бегать по семи работам и на кусок хлеба зарабатывать. Повезло! Любая бы под такого самца легла. Выжимай из него все, что можешь!
Что-то в словах подруги царапает странно. В принципе, она права, но все же пыл остужается, и я выдыхаю тихо:
— Я так не могу…
Пауза длится секунду, но я не хочу слышать ответ, поэтому заканчиваю быстро:
— Мне пора, Тань, я еще позвоню.
А вот разговор с мамой проходит гладко. Они с отцом на реабилитации, связь там не ловит, а номер Шаха не отображается, мама даже не понимает, что я звоню не со своего, она рассказывает о здоровье отца, о том, что им оказывается уход и персонал на цыпочках бегает.
И я четко знаю, почему так. Шахов. Все он оплатил. Когда вешаю трубку, на душе становится как-то муторно, а стоит поднять глаза, как я натыкаюсь на внимательный взгляд Аслана и мне почему-то кажется, что он в курсе каждого моего слова, которое я произнесла.
Мужчина делает шаги в мою сторону, осматривает меня с ног до головы, задерживаясь взглядом на декольте, а мне вдруг становится неуютно, стыдно за те слова, которые произнесла Танька.
Я никогда не хотела воспользоваться кем-то и устроиться в жизни за чужой счет. Пусть хлеб без масла, зато на свои кровные. Становится дико неловко, даже страшно и я опускаю глаза.
Он равняется со мной, и я поднимаю голову, выдыхаю почему-то горько:
— Прости…
Сама не понимаю, за что именно прошу прощения. Шах не отвечает. Просто берет меня за руку и ведет в носовую часть судна, разворачивает к себе спиной и шепчет на ухо.
— Этот трюк вошел во многие фильмы, просто закрой глаза и распахни руки. Почувствуй ветер…
И я делаю, как он говорит. И действительно соленый воздух ударяет в лицо, а спустя мгновение, когда я распахиваю глаза, у меня дух захватывает от той лазурной бескрайней красоты, которую вижу, ощущаю, чувствую.
Аслан тянет меня в сторону и спрашивает:
— Ты хочешь поплавать?
