Наследник для Шаха - Анна Гур

Отпускает меня так же быстро и смотрит в глаза, затуманенные страстью.

— Что же мне с тобой делать, Аийша? — задает вопрос совершенно хриплым голосом, а я запрокидываю голову, чтобы любоваться лицом своего мужчины.

Шах не ждет моего ответа. Я это понимаю. Мысли вслух. Я в его полной власти. Но мои пальцы сами тянутся к непокорным смоляным прядям и убирают их с высокого лба, смотрю в мужские глаза и почему-то улыбаюсь.

Молчу и кусаю губы. Я в него влюбляюсь… и как бы ни кричал разум, я ничего с этим поделать не могу.

Между нами что-то происходит. Нечто непонятное, странное. Шахов, несмотря на весь свой жестокий нрав, который я в нем улавливаю, необыкновенно нежен со мной.

Даже сейчас руки обнимают, прожигают сквозь материю, но все же не причиняют вреда…

— Я хочу показать тебе залив, — выдает как-то жарко, а я лишь удивленно пищу, когда мир переворачивается и Шах берет меня на руки, идет в сторону пирса к той самой огромной яхте, которая бросилась мне в глаза…

Глава 31

Шах поднимается по трапу и ставит меня на свои две прямиком на палубе, обменивается рукопожатием с мужчиной в форме.

Капитан, скорее всего. Мужчины держатся достойно, уважительно как-то. Аслан говорит что-то на уже знакомом мне языке, выхватываю интонации и фразы

После этого мужчина в форме кивает почтительно и удаляется, а Шах берет меня за руку, переплетает наши пальцы и тихо произносит:

— Пойдем.

И я ступаю за мужчиной босиком, глаза слепит от солнца и невероятного сочетания лазури. Вода прозрачная и чистая, где-то вдали она словно сливается с небом на самой линии горизонта.

Рассматриваю белоснежную яхту, пока Шах поднимается со мной по боковой лестнице на самый верх, где под навесом стюарды быстро накрывают на стол.

Вижу фрукты, сыр, лепешки и понимаю, что безумно голодна. Со вчера во рту не было ни крошки.

Кошусь в сторону своего спутника и подмечаю, что Аслан неотрывно наблюдает за мной. Он слегка хмурится, а мне хочется провести пальцами и стереть морщинку между соболиными бровями.

Ему необыкновенно идет и эта яхта, белый цвет оттеняет смуглую кожу, а ветер показывает, насколько у него рельефное тело.

— Ты не завтракала, — прерывает зрительный контакт и тянет меня под навес, сажусь на диванчик, который спрятан в носовой части, а Шах наливает мне в высокий бокал охлажденный напиток из графина, в котором плавают льдинки и листики мяты.

Наши пальцы опять соприкасаются, и я смущенно отвожу взгляд.

— Спасибо, — шепчу тихо, словно боюсь спугнуть этот странный момент. Мужчина ухаживает за мной, накладывает мне в тарелку фруктов и выпечку, невероятно ароматная сдоба заставляет слюну скапливаться во рту.

Сам же опять ничего не ест, разве что попивает сок из своего стакана. А я беру вилку и принимаюсь за еду, цепляю что-то отдаленно напоминающее торт, восточная сладость, покрытая муссом, просто тает во рту и я, прикрыв глаза, облизываю вилку, а когда распахиваю, опять напарываюсь на огненный взгляд Шаха.

— Тебе определенно нравится восточная кухня, Аийша, — выдает, слегка улыбнувшись, а я наблюдаю, как судно приходит в движение, наконец, покидает пирс.

Немного отвлекаюсь на это действо, а затем пожимаю плечами.

— Что ты еще любишь?

Мне почему-то кажется, что я забавляю хищника, который рассматривает меня со всех сторон. Но самое интересное, что сейчас межу нами словно возникает какое-то тепло. Человеческое общение, поэтому я отвечаю на вопрос Шаха, чуть улыбнувшись:

— Я не знаю…

— Неужели? — вскидывает бровь, слегка прищурив левый глаз, отвожу взгляд, наблюдаю, как стремительно исчезает берег из поля моего зрения.

— Еще несколько дней назад я не знала, что мне нравится восточная кухня, а вот сегодня я за обе щеки уплетаю… ммм, — поднимаю чашечку со съеденной сладостью и спрашиваю: — Что это, кстати?

Шах делает глоток и говорит название на своем, я слышу и выговариваю его как:

— Умали.

— Нет, Аийша, — улыбается, повторяет: — Умм али. Это своего рода пудинг.

— Ясно, — отвечаю, немного краснея, — я и пудинга-то не пробовала.

Понимаю, какую глупость сморозила, и прикусываю нижнюю губу, с опаской смотрю на мужчину, но Шах лишь шире улыбается, а в глазах играют искорки.

— Ты уходишь от темы и не рассказываешь мне о себе.

— Мне нечего рассказать, Аслан, я училась, поступила на заочку, так как нужно было работать, вкалывала, пока в один прекрасный день не влипла в передрягу. Вот, собственно, и вся информация обо мне, но вы, господин Шахов, это и так знаете.

Хмурится, когда я обращаюсь к нему на вы. Подается вперед и нарушает мое личное пространство, ловит мой подбородок и большой палец скользит по моим губам, стирая след от сладости.

— Мне нравится, когда ты называешь меня по имени, — выдает это так порочно, тихо, что я вспоминаю, как кричала его имя в ту ночь. Опускаю глаза. Прячусь под веером длинных ресниц.

— Имя. Повтори, — приказывает и я подчиняюсь, выдаю еле слышно:

— Аслан…

Убирает руку, напоследок чуть подтолкнув мой подбородок, дает понять, чтобы я смотрела ему в глаза.

Неожиданно судно делает разворот и меня с непривычки ведет, падаю на грудь мужчины, упираюсь ладошкой, хочу отстраниться, но Шах кладет руку мне на талию, притягивает.

— То, что происходит между нами… Это странно. Я не знаю, как себя вести и что говорить. Все неправильно, — выдыхаю.

— Будь собой, Полина. Это лучшее из решений.

Проводит пальцами по моим волосам, будто любуется.

— Мне нравятся твои искренность и простота.

— А мне не нравится, что ты выкрал меня…

Присматривается, а затем резко запрокидывает голову и смеется. Демонстрирует крепкие белоснежные зубы и широкий кадык, а я смотрю в его глаза и кусаю губы.

— Ты моя, Полина, привыкай к новой реальности, — наконец, выдает серьезно, рука скользит со спины и останавливается на моем животе, обжигает, — в тебе мое семя дало свои плоды. Никуда не отпущу от себя, но и ломать тебя не хочу. Мне нравится блеск в твоих глазах, огонек. Была бы другой, разговоров бы не было, но я оценил тебя, Полина. Прекрати считать себя заложницей.

Есть у меня один вопрос, который очень хочу задать Шаху. Даже не вопрос, а просьба.

— О чем ты думаешь, малышка?

Словно мысли мои читает, и я решаюсь, выдаю как на духу:

— Я скучаю по дому. По своей жизни, Аслан. Мои близкие беспокоятся, и я очень хочу позвонить Тане. Я пошла в поликлинику и исчезла, боюсь, что она