Софи Кинселла - Тайный мир шопоголика

Нет, этого не может быть. Пожалуйста, скажите мне, что это неправда.

— Автор статьи уже здесь, — продолжает Зел-да. — Я ввела ее в суть планов. Уверена, из вашей дискуссии получится отличное шоу!

Она идет по коридору, Алисия и херувим следуют за ней. Потом в зеркале появляется третий человек в пальто. И хотя у меня внутри все судорогой свело, я не могу удержаться и поворачиваюсь к двери.

Темные и грозные глаза Люка встречаются с моими, и несколько секунд мы смотрим друг на друга. Потом он резко отводит взгляд и уходит. А я сижу, помертвев от страха, и беспомощно глазею на свое разрисованное отражение.

1. Часы или двадцать тысяч? Ответ очевиден.

2. «Флагстафф Лайф» обокрали невинных клиентов. Соблюдайте осторожность.

3. Всегда осторожно относитесь к своим деньгам.

4. Не вкладывайте деньги в одно место, инвестируйте в разные фонды.

5. Не теряйте деньги по глупости.

6. Не…

1. Хорошую машину, например BMW.

2. Ожерелье с бриллиантами и жемчугом от «Аспри» плюс кольцо с большим бриллиантом.

3. Три вечерних платья от-кутюр, например от Джона Гальяно.

4. Рояль «Стейнвей».

5. Пять отличных кожаных диванов из магазина Конрана.

6. 52 пары часов от «Гуччи» и сумочку.

7. Ежемесячную доставку цветов в течение сорока двух лет.

8. 55 породистых щенков Лабрадора.

9. 80 джемперов из чистого кашемира.

10. 66 бюстгальтеров с силиконовыми вкладышами для подъема груди.

11. 454 баночки увлажняющего крема «Хелена Рубинштейн».

12. 800 бутылок шампанского.

13. 2860 пицц «Фиорентина».

14. 15 384 банки чипсов «Принглз».

15. 90 909 пакетиков леденцов.

20

В 11.25 я уже сижу в зеленой комнате. На мне иссиня-черный костюм от Джаспера Конрана, колготки телесного цвета, замшевые туфли на высоком каблуке. Добавьте сюда необыкновенный макияж и классную укладку, и вы поймете, что я в жизни не выглядела замечательнее, чем сейчас. Но я не могу насладиться своей внешностью. Не могу порадоваться тому, как я выгляжу. Единственное, о чем я сейчас думаю, — через пятнадцать минут мне предстоит пересесть на диван в студии и в прямом эфире начать энергичный спор о финансах с Люком Брендоном.

От одной этой мысли мне хочется плакать. Или смеяться. Понимаете, это какая-то злая шутка. Я — против Люка Брендона. Против его фантастического IQ и фотографической памяти. Да он меня раздавит, как жука. Я буду умирать долго и мучительно.

— Милочка, съешь круассанчик, — говорит Элизабет Пловер, которая сидит напротив меня и пожирает круассан с шоколадом. — Просто тают во рту. Каждый кусочек словно луч яркого солнца Прованса.

— Спасибо, не хочется.

Не понимаю, как она может есть. Меня от страха того и гляди вырвет. Как люди могут работать на телевидении каждый день? Как Фионе Филлипс это удается? Понятно, отчего они все такие худые.

— Сегодня! — доносится голос Рори из телемонитора в углу зала, и мы вскидываем головы. На экране появляется картинка — пляж на закате. — Что такое жить с гангстером, а потом, рискуя жизнью, предать его? Наша следующая гостья написала горячий роман на основе собственного опасного и темного опыта…

— …Также сегодня мы начинаем новую серию глубоких дискуссий, — вливается голос Эммы. Картинка на экране сменяется дождем падающих на пол монет, и я съеживаюсь от ужаса. — «Утренний кофе» освещает скандал в финансовом мире, и вы увидите жаркие дебаты двух ведущих экспертов в этой области.

Это что, про меня? Господи, я не хочу быть ведущим экспертом. Я хочу домой, под одеяло.

— Но сначала, — энергично говорит Рори, — посмотрим, что нам приготовил на кухне Скотт Робертсон!

Тут же на экране появляется улыбающийся мужчина в поварском колпаке, размахивающий паяльной лампой. Я несколько секунд смотрю на него, потом снова опускаю глаза, крепко-накрепко стискиваю руки. С трудом верится, что скоро я тоже буду на экране. Буду сидеть на том диване и из кожи вон лезть, чтобы сказать нечто умное.

Дабы отвлечься, разворачиваю мятый листок и в тысячный раз перечитываю свои жалкие заметки. Может, все пройдет не так плохо, с надеждой думаю я, снова и снова вчитываясь в строчки. Может, я зря волнуюсь. Вряд ли мы выйдем за рамки обычной беседы. И наверняка будем вести себя дружелюбно. В конце концов…

— Доброе утро, Ребекка.

В дверях стоит Люк Брендон. Безупречного кроя темный костюм, волосы блестят, лицо отливает бронзой — ему тоже наложили грим. И в выражении его бронзового лица нет ни тени дружелюбия. Челюсть напряжена, глаза жесткие. Когда его ледяной взгляд встречается с моим, Люк даже не мигает.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга и молчим. В ушах отдается стук сердца, к лицу приливает кровь, я чувствую это даже под слоем макияжа. Потом, собрав воедино все свои внутренние резервы, вежливо произношу:

— Здравствуйте, Люк.

Он входит в комнату. Воцаряется гнетущая тишина. Даже Элизабет Пловер заинтригована.

— Мне знакомо это лицо, — говорит она, подаваясь вперед. — Знаю-знаю. Вы актер, да? Играете Шекспира, конечно. Кажется, я видела вас в «Короле Лире» три года назад.

— Это вряд ли, — кратко отвечает Люк.

— Вы правы! — Элизабет хлопает ладонью по столу. — Это был «Гамлет». Теперь я точно вспомнила. О, эта боль, это отчаяние, раскаяние, финал трагедии… — Она скорбно качает головой. — Я ваш голос не забуду никогда. Каждое слово как нож в сердце.

— Печально это слышать. — Люк смотрит на меня. — Ребекка…

— Люк, вот последние цифры, — прерывает его Алисия, бесцеремонно врываясь и вручая ему лист бумаги. — Привет, Ребекка, — добавляет она с ехидной улыбочкой. — Вы готовы?

— В целом, да, — отвечаю я, комкая свою бумажку. — Вполне.

— Рада за вас. — Алисия вздергивает брови. — Интересная будет дискуссия.

— Не сомневаюсь, — с вызовом соглашаюсь я. Какая она все-таки стерва.

— Я только что говорила по телефону с Джоном из «Флагстафф», — сообщает Алисия Люку вполголоса. — Он очень настаивал, чтобы вы упомянули о новой серии сберегательных вкладов. Я, конечно, сказала ему…

— Это попытка смягчить удар, — отрывисто отвечает Люк, — а не рекламная акция. Пусть считает, что ему повезло, если нам удастся… — Он кидает на меня взгляд, и я отворачиваюсь, как будто мне ни капельки не интересно, о чем они там шепчутся.

Смотрю на свои часы и опять чувствую приступ паники. Десять минут. До шоу осталось десять минут.

В этот момент в комнату входит Зелда.

— Так, Элизабет, ваша очередь.