Джоан Хол - Сердцу не прикажешь
Да, с медовым месяцем можно было распрощаться.
— Кто звонил, дорогой?
Чувствуя определенное облегчение и немного волнуясь, Гарольд бережно положил на рычаг, телефонную трубку и заранее заготовил веселенькую улыбочку.
— Лукас Маканна звонил, — ответил он, сопроводив слова якобы удивленным хохотком. — Теперь-то я понимаю, отчего это он всю последнюю неделю не давал о себе знать.
— Да? — Гертруда улыбнулась и вопросительно приподняла брови. — И почему же именно?
— Оказывается, он полетел к Фриско в Гонолулу.
Гертруда нахмурилась.
Испугавшись, что очень уж поторопился, Гарольд поспешил успокоить супругу:
— Насколько я могу судить, у Лукаса серьезные намерения в отношении нашей дочери, дорогая. Он хочет на ней жениться.
— Ты и в самом деле так думаешь, Гарольд? — спросила его жена. — Знаешь, мне он и вправду нравится, и я была бы очень рада в один прекрасный день услышать от него о намерении жениться на Фриско. Но мне вовсе не хотелось бы, чтобы наша дочь в очередной раз оказалась вовлеченной в, так сказать, неформальные отношения с мужчиной. И уж тем более с Лукасом Маканной.
— На сей счет, дорогая, ты можешь решительно не переживать, — спешил успокоить ее Гарольд, заключая жену в свои объятия. — Я совершенно уверен, что Лукас не предложит нашей дочери ничего подобного. — Он помолчал, выбирая слова. — Собственно говоря, я не слишком удивлюсь, если по приезде дочери увижу у нее на руке обручальное кольцо.
Гертруда подалась назад и пристально взглянула на мужа. В глазах ее застыла осторожная радость.
— Дорогой мой, неужели это и вправду возможно?
Гарольду ничего не стоило сделать уверенным голос, ибо он уже знал конечный результат всей этой истории.
— Думаю, дорогая моя, что очень даже возможно, — сказал он и подавил в себе желание рассмеяться. Вместо того он обнадеживающе взглянул на супругу. — Я бы даже решился посоветовать тебе потихоньку, не спеша, начать приготовления к вечеринке по случаю обручения нашей дочери… скажем, наметили бы мы такой вечер на следующие выходные.
— Да, но представь, если они вернутся и еще к тому моменту не будут обручены?
— Хммм… — он на мгновение наморщил лоб, как бы прикидывая такую возможность. Затем, как если бы только что идея пришла ему в голову, Гарольд просиял и сказал: — Тогда будем просто планировать вечеринку как бы по случаю их возвращения домой. А если моя догадка окажется верной, там же, на вечеринке, мы сможем сделать и соответствующее объявление.
— А ведь и правда! — с энтузиазмом воскликнула Гертруда. — Ох, Гарольд, какой же все-таки ты у меня умный!
В ответ Гарольд обольстительно улыбнулся.
— Это ты им посоветовал устроить вечеринку по случаю нашего возвращения? — требовательно спросила Фриско, едва только они с Лукасом остались в автомобиле.
— В голову бы даже не пришло, — с негодованием отверг Лукас саму эту мысль. — Я впервые об этом услышал.
Поглощенная своими размышлениями, Фриско машинально крутила кольцо у себя на пальце.
Она так еще и не была у себя дома, черт возьми! Созвонившись с гаражом, Лукас договорился, чтобы шофер ждал с машиной в аэропорту. Высадив шофера, он сам повел машину, на которой они и приехали в дом родителей Фриско.
Длительный полет был для Фриско божьим наказанием. Она и садилась-то в самолет, чувствуя себя расстроенной и оскорбленной.
После того как полтора суток — день и две ночи подряд — она провела в постели с Лукасом, у нее зародилась робкая надежда на то, что с этим человеком вполне возможно вместе жить, вместе строить будущее.
Лукас казался ей таким милым, внимательным, с ним вовсе не было скучно, он бывал таким страстным, что о лучшем любовнике ни одна женщина и мечтать бы не могла.
Но после того как Фриско подслушала фрагмент его разговора со своим отцом, все ее мечты вмиг рассеялись, и она была вынуждена опуститься на грешную землю.
Ругая себя самыми последними словами, она винила себя за то затмение, что несколько дней мешало ей трезво смотреть на вещи. Однако выдержки Фриско хватило на весь долгий, двухступенчатый путь домой. И даже когда делали пересадку, а естественную эту паузу Лукас пытался использовать для наведения мостов, — даже и тогда Фриско отвечала лишь спокойным, ничего не выражавшим взглядом.
И хотя внутри у нее все клокотало и пенилось, хотя ей хотелось швырнуть Лукасу в лицо все обвинения, высказать ему все свои обиды, она заставила себя держать свои огорчения при себе. Она понимала, что Лукаса, собственно говоря, ей и обвинить-то было не в чем: он всего лишь делал то, о чем давно еще сказал ей, когда только впервые признался, что хотел бы видеть ее в своей постели.
И ведь, Боже праведный, он и вправду поимел ее!
После некоторого размышления она пришла к выводу, что получила от него столько же, сколько и сама дала ему. Но, посидев и подумав в самолете на пути домой, она изменила свое мнение: может быть, и нет… Она ведь не просто позволяла ему пользоваться своим телом, она распахнула перед Лукасом свою душу.
Черт побери, она любила Лукаса! Но эта правда самой Фриско показалась настолько ужасной, что произнести вслух эти слова она бы не решилась ни за что.
Весь длинный бесконечный полет она вынужденно оставалась наедине с собственными мыслями. И это бесконечное же перелопачивание утомило Фриско до такой степени, что она едва держалась на ногах.
После того как Фриско была вынуждена целый вечер улыбаться, чтобы, не дай Бог, мать ее ни о чем не догадалась, — после того как мать долго и разнообразно высказывала ей свои восторги по поводу подаренного Лукасом обручального кольца, Фриско вынуждена была еще и участвовать в обсуждении вопроса об устройстве в ближайшее воскресенье вечеринки, посвященной долгожданному для Гертруды событию. Как же все это ее утомило!
Но когда они подъезжали к ее дому, Фриско занимала мысль о том, что намерен делать Лукас. Если он полагал, что этак вот запросто ввалится в ее квартиру — ему стоило вторично хорошенько подумать.
Или, как сказала бы в подобной ситуации Джо, тут вам не Гавайи.
— Думаю, что ради соблюдения приличий будет лучше, если до церемонии бракосочетания мы с тобой будем жить порознь, — сказал Лукас, как если бы сумел заглянуть в ее мысли.
— Пожалуй, — тотчас же согласилась Фриско, обрадованная, что по этому поводу не приходится с ним спорить.
Он вопросительно взглянул на нее.
Она ответила Лукасу твердым взглядом.
Он въехал в паркинг, которым пользовались исключительно жильцы этого дома. Едва только машина затормозила, Фриско поспешила выскочить из салона.
