Утонуть в тебе - Хармони Уэст

Оргазм захлестывает меня под симфонию ее стонов, и от удовольствия у меня щиплет в глазах. Я продолжаю вгонять в нее свой член, пока не падаю на нее и не стону ей в ухо, а ее мягкое, влажное тело содрогается под мной от удовольствия.

Когда мы оба возвращаемся обратно на землю, пытаясь отдышаться, она говорит:

— Срань господня. Мы должны сделать это снова.

Я смеюсь и, наконец, отстраняюсь от нее, но мое сердце все еще бешено колотится.

— Обязательно, милая. Мы будем делать все, что ты захочешь, каждый день, до конца наших жизней.

Ее ноги дрожат, когда она поворачивается, прислоняясь спиной к стене, чтобы не упасть. В ее зеленых глазах появляется беспокойство.

Я ухмыляюсь.

— Мне отнести тебя домой?

— Да. Но сначала дай мне одеться.

— Конечно. Никто, кроме меня, не увидит тебя голой. — Я выхожу вслед за ней из душа, и мы оба вытираемся и одеваемся.

Она загадочно замолкает, покусывая губу.

— Готова?

Она только кивает и следует за мной к двери, пока не останавливается как вкопанная.

— Ты — это он?

Ее вопрос сбивает меня с толку.

— Кто?

— Десятый.

У меня внутри все переворачивается.

Сиенна достает из кармана пленку от фотоаппарата и рассматривает ее.

— В ту ночь, когда мы встретились, ты подарил мне одноразовый фотоаппарат. После того, как я только что сказала Десятому, что хочу его. Ты знал о том, что мой отец присылал мне открытки и звонил только на мой день рождения. У тебя был мой номер телефона, хотя ты не спрашивал его у меня. Вы с Десятым оба играете в хоккей, носите маски и потеряли своих отцов. Вы даже выбрали одну и ту же специальность. Вы оба сказали мне, что я не виновата в том, что мои родители расстались. Когда мы только начали общаться, Десятый ни с того ни с сего прислал мне случайное сообщение — и это произошло примерно в то время, когда наши родители встречались в первый раз. В том гостиничном номере ты целовал мои синяки, как будто я уже была небезразлична тебе. — Ее глаза начинают блестеть от слез, и она запинается. — Ты целовал меня и прикасался ко мне так, как будто уже давно знаешь меня. Ты сказал: “Я знал, что с тобой так и будет”. Ты был одержим мной, хотя я думала, что мы только встретились. Но я не понимала, как ты мог отправлять мне сообщения с кодом Калифорнии, пока Финн не сказал мне, что номер взят из приложения.

Мои кулаки сжимаются. Гребаный Финн. Парень, который никогда, блядь, не разговаривает, должен был выбрать именно этот момент, чтобы открыть свой чертов рот?

— Единственное, в чем я не уверена, так это в том, почему ты солгал. Почему ты солгал о своем имени? О том, что живешь в Калифорнии? И почему ты продолжал лгать мне в лицо? Почему ты отказался от меня? — Ее губы дрожат, и мое сердце разбивается вместе с ее.

Я, блядь, потеряю ее, если скажу ей правду сейчас, это совершенно ясно. Но я не могу потерять ее. Она наконец-то любит меня. Наконец-то она моя, и я не смогу смириться с потерей, даже если для этого придется лгать ей вечно.

Я сокращаю расстояние между нами, приподнимая ее подбородок, чтобы заставить ее глаза встретиться с моими.

— Я же сказал тебе забыть о Десятом. Он мудак, раз игнорирует тебя, и он тебя не заслуживает. Он тебе больше не нужен, Сиенна. У тебя есть я.

— Я знаю, что ты — это он, Люк, — шепчет она. — Почему ты не можешь просто признать это?

Я качаю головой, ненавидя себя, хотя знаю, что так для нас лучше. Эта ложь позволит нам остаться вместе. Правда — это то, что разлучит нас.

— Это не так. Я знаю, ты скучаешь по своему другу, но ты любишь меня. Я буду относиться к тебе лучше, чем он когда-либо относился. Чем он когда-либо смог бы. Забудь о нем, ладно? Тебе будет лучше без него.

Между нами воцаряется тишина, и неуверенный взгляд Сиенны не отрывается от моего. Мой пульс учащается. Она мне не верит. Она знает, что я лгу сквозь зубы, и теперь я не уверен, что разозлит ее больше — то, что я лгал с самого начала, или то, что я все еще лгу.

Наконец, она кивает. Каждый напряженный мускул в моем теле расслабляется, когда она обнимает меня. Она верит мне. Этот дурацкий секрет не разлучит нас.

Я обнимаю ее в ответ.

— Я люблю тебя, Сиенна. Так чертовски сильно.

Биение моего сердца отдается эхом в ушах с каждой секундой, которая проходит в тишине.

Наконец она шепчет:

— Я тоже тебя люблю.

Спасибо, черт возьми. Я обнимаю ее крепче. Я никогда больше ее не отпущу.

За пределами катка толпа сходит с ума. Это худшая игра за весь сезон, и я виноват лишь отчасти. Сиенна была права — я слишком сильно перенапрягся. Голова кружится, и от этого головокружения мир, кажется, кренится набок.

С трибун доносятся поддерживающие возгласы, пока Уэс и тренер выкрикивают приказы. Нокс кричит Дэмиену, который кричит Финну. Но бело-голубые майки наших соперников слишком быстро проносятся по льду, перехватывая шайбу.

Лицо Дэмиена под шлемом окрасилось в помидорно-красный цвет. Он готов убивать, чтобы победить. Уэс в бешенстве, кричит о наших неудачах. Даже Нокс хочет треснуть клюшкой по чьей-нибудь голове.

Что, черт возьми, со мной не так? Не стоило так усердствовать в спортзале перед игрой. Я должен был сохранить свою энергию для льда, где она действительно важна. Я уже четыре раза позволил нашим соперникам забросить шайбу в мои ворота. Я подвожу свою команду.

Мой пульс стучит в ушах, в горле пересохло. Мне нужна вода. Нужно сесть. Нужно закрыть глаза…

Коньки грохочут по льду, и наши соперники мчатся к моим воротам, а наша оборона не в силах их остановить.

“Дьяволы” кричат мое имя. Они рассчитывают на меня. Я не могу снова их подвести.

Я пытаюсь уследить за шайбой, проносящейся между нашими соперниками, но голова кружится.

Когда я опускаюсь на колени, чтобы защитить сетку, в глазах у меня темнеет.

Глава 24

Сиенна

Медицинский персонал уводит Люка со льда после того, как он приходит в себя. Мое сердце колотится о грудную клетку, и я жажду побежать к нему, но жду, пока сотрудники проверят его жизненные показатели