Нам нельзя (СИ) - Джокер Ольга

— Не бойся.

— Я не боюсь.

Слышу, как Глеб расстёгивает ширинку. Хочу спросить про презерватив, потому что привыкла к шуршанию фольги, но… слишком поздно. Он заполняет меня собой: толкается сразу же до самого упора. Ощущения запредельные! Я задыхаюсь от восторга, забывая обо всех вопросах. Знаю, что потом будет нежнее, чувственнее и ласковее, но сейчас это именно то, что нам двоим нужно.

Удовольствие накрывает меня почти мгновенно и я едва не теряю сознание. Стремительно, ярко и сильно. Тело слабеет, а изо рта вырывается гортанный крик.

Спустя несколько грубых толчков Глеб кончает на мои ягодицы. Пошло и откровенно, под стать тому, что между нами происходит. Он растирает липкое семя ладонью и тяжело дышит словно после многокилометрового марафона.

— Ты как?

Прижав моё тело к своему, он коротко целует в затылок. Мы оба пачкаемся, но ему всё равно.

— Хорошо, — отвечаю тихо. — Просто отлично…

— Беги в душ. Я чуть позже присоединюсь.

Я стягиваю до конца свои джинсы, которые болтаются где-то на уровне коленок, и торопливо иду в ванную комнату. Дверь за собой не закрываю. Подставляю лицо тёплым струям воды, улыбаюсь и с особым блаженством прокручиваю в голове произошедшее. Было просто… охрененно. Да, именно так. Одним коротким, но очень ёмким словом.

Глеб, как и обещал, присоединяется ко мне позже. Мы долго целуемся, ласкаем друг друга руками, теперь спокойнее и медленнее, растягивая прелюдию, а затем оказываемся в спальне и вновь продолжаем заниматься любовью, пока я без сил не падаю на подушку. Пульс достигает максимальной отметки, голова кружится, я беззвучно хватаю ртом воздух. Мне так хорошо, как давно не было.

Умиротворённо прижимаясь к Глебу, слушаю его сердцебиение. Наши пальцы переплетены, мы вновь испачканы и пахнем друг другом, но сил, чтобы встать и пойти в душ, совершенно не осталось.

— Расскажи мне о чём-нибудь, — прошу у Глеба.

— Например?

— Что будет в Москве? Что нас ждёт? Ты проведёшь мне экскурсию?

Он усмехается, гладит мою спину кончиками пальцев. Самый любимый мужчина на свете. Мой и только мой.

— Ты поступишь в Университет культуры и искусств. Будешь учиться, ждать меня после работы…

— Мне уже нравится.

Помолчав, я решаюсь поднять интересующую меня тему. Когда я впервые об этом спросила, Глеб мне не ответил, увильнул от вопроса. Правда, тогда мы были сильно на взводе и не понимали, как будем дальше: вместе или по отдельности. И сможем ли преодолеть сложности?

— Твой друг, тот, кто тебе помог, он много потребовал взамен?

— Можно сказать, что у нас один – один, — отвечает Воронцов. — Я однажды тоже решил его проблему.

— Кто он? Служил в ФСБ?

— Нет. Он совершенно из другой сферы. Я открою охранную компанию и буду оказывать ему некие услуги. Ничего противозаконного. С моей стороны. Когда-нибудь я тебя с ним познакомлю.

Я чувствую, что Глеб не намерен продолжать разговор, поэтому перестаю спрашивать. Лишь думаю о том, что он не выглядит расстроенным. Да, у него не сложилось со службой, но впереди нас ждёт много нового. Надеюсь, что всё получится. Я в это верю.

— Знаешь, я решила, что не буду сидеть на твоей шее, — произношу смущённо. — Попробую вновь вернуться к фотографии. Сейчас просто руки чешутся! Жаль, что я не взяла с собой оборудование... Запечатлела бы тебя такого: уставшего и довольного после секса со мной.

Он усмехается и тянется к бутылке с водой. Мы по очереди пьём. Взгляды горящие, игривые и до безумия влюблённые.

С работой действительно не возникает проблем. Начальница просит отработать два дня, и я приступаю. На моё место тут же приходит стажёрка, я обучаю её тому, что знаю сама: приём и выкладка товара, ведение отчётности и консультирование покупателей. Она отлично справляется, только Тане, моей напарнице , не нравится. Но думаю, что дело в другом: ей просто грустно, что я увольняюсь, вот она и относится к новенькой немного предвзято.

После завершения рабочего дня Глеб забирает меня и везёт к родительскому дому. Настроение просто отличное! Я радуюсь тому, что теперь буду с Глебом. Его девушкой, невестой и в будущем, возможно, женой. Порой мне бывает грустно, что в этом городе останутся дорогие мне люди: родители, бабуля и подруги, но я утешаю себя тем, что у всех нас есть мобильные телефоны. Мы можем созваниваться хоть каждый день.

Глеб останавливается во дворе и глушит двигатель. От волнения потеют ладони, но я быстро себя успокаиваю. Я хочу забрать свои вещи и Тумана. Он полетит вместе с нами, Воронцов обо всём позаботился.

— Я с тобой поднимусь, — произносит Глеб.

— Не надо. Там мама. Одна. Нам нужно откровенно поговорить.

— Уверена?

— Всё хорошо. Я постараюсь быстрее.

Поцеловав его в щёку, выбираюсь из машины и захожу в подъезд. Лифт не работает, поэтому приходится подниматься пешком.

Мама дома, я заранее предупредила её о том, что приеду, только не уточнила причину. Решила, что сообщу обо всём лично, не по телефону. Она выглядит, как и всегда, восхитительно. Ровная укладка, красивый домашний наряд и макияж. Мама предлагает поужинать вместе и сообщает, что уже заварила мой любимый английский чай.

— Мам, я ненадолго. За вещами. — Я шумно втягиваю носом воздух и продолжаю: — Глеб взял билеты на самолёт. Мы улетаем в Москву уже в понедельник.

Её взгляд меняется. Обычно она умеет держать себя в руках, но не сейчас. Привлекательное лицо неприятно кривится, а в глазах собираются слёзы. Чёрт… Она не плакала, даже когда ушёл папа. Стойко держалась, хотя я видела, как тяжело ей это давалось.

— А я, Никуш?

— Мам… — Я тихо стону и снимаю с себя обувь.

В прихожую выбегает Туман и начинает довольно мурлыкать. У него игривое настроение, но сейчас не время — мы с ним обязательно потом поиграем.

Я прохожу в свою комнату, открываю шкаф и достаю с нижней полки дорожную сумку. Начинаю грузить туда все необходимые вещи, в основном беру только летние и осенние. Глеб сказал, что к зиме мы прилетим сюда ещё раз.

— Ника, ты надолго в Москву?

— Мам, я… навсегда. Но клянусь, что буду прилетать при первой возможности.

Она всхлипывает и садится на мою кровать. Опускает глаза, нервно мнёт подол домашнего платья. Мне так сильно хочется подойти поближе и её обнять, но… что-то сдерживает. Наверное, тот факт, что мы никогда не были настолько близки, и простые, казалось бы, жесты даются нам с огромным трудом.

Я думаю о том, что своих детей я буду как можно чаще обнимать и целовать.

— Это не то, Ника, — мотает головой мама. — Ты же сама понимаешь.

Закрыв молнию на сумке, сажусь рядом и осторожно касаюсь её руки.

— Отец меня предал, ты улетаешь. Что я одна здесь буду делать? Завою рано или поздно.

— У тебя тётя Ира есть. С ней весело.

— Ещё бы, — усмехается мама. — Такого веселья моя печень просто не выдержит.

Я смеюсь и, борясь с внутренними барьерами, обнимаю её за плечи. В груди болезненно щемит при этом, потому что она крепко обнимает меня в ответ.

— Мамуль, если ты меня любишь, то обязательно поймёшь. Я с ним хочу... Не могу без него... — шепчу ей на ухо. — Ты приедешь меня провожать?

Она ни слова не отвечает. От этого горько и немного обидно. Хочется, чтобы рано или поздно мама встретила того самого человека, с которым ей будет так же хорошо, как и мне с Глебом. Она ещё молодая, и я уверена, что у неё всё впереди.

Я спускаюсь вниз через полчаса. Глеб курит у автомобиля и посматривает на окна моей квартиры. Видно, что волнуется. Заметив меня, подходит ближе и забирает тяжёлую сумку из рук. Слегка щурится:

— А где Туман?

— Прости, надеюсь, ты не обидишься на меня за то, что я оставила его маме… У меня есть ты, а у неё никого. Она сказала, что с ним ей будет гораздо веселее.

Глава 66

— За новую жизнь!

— Да! Будь счастлива, Ника!

— Спасибо, девчонки, — улыбаюсь я, после чего мы с Таней и Яной чокаемся бокалами.