Как целует хулиган - Стася Андриевская
Данила, зло играя скулами, молчал.
– Ты это, Дань... Не говори Иришке и Кириллу? Ну правда, зачем им это? Меньше знают – крепче спят.
– Ну то есть, вы опять передумали на мамке жениться? – усмехнулся Данила. – Интересно живёте, дядь Серёг, насыщенно!
– Да я тут причём? Это она уже не хочет, говорит, смысла уже нету, лучше оставить всё как есть.
Постояли, помолчали.
– Ладно, я пойду, – перемялся он с ноги на ногу. – И ты это, Дань, не суди строго. Ещё не знаешь, куда самого жизнь закинет. В ней, знаешь ли, всякое бывает.
Данила закусил губу. Он знал. И именно поэтому, хотя и было омерзительно, но получалось держать себя в руках.
– Вы мне одно скажите, почему отец с собой покончил? Не верю, что не знаете.
Дядя Серёга замер, долго собирался духом, начиная и замолкая.
– Такое дело вышло... Саня ведь все эти полтора года места себе не находил. Я боялся, Иринке скажет, а он почему-то не стал. У него другое шибануло – сейчас, вот, говорит, Даня из армии вернется, и увезу его отсюда аж под Хабаровск. Так ему захотелось подальше от всего этого... Ну, то есть, от нас: от меня, от матери. А Галка... – замялся, – она ж мать, Дань, ты должен понять. Она не хотела, чтобы ты уезжал. Да и я тоже против, в общем-то.
– Вы тут причём вообще?
– Да может, и притом, – помолчав, вздохнул дядя Серёга. – Галка и сама толком не знает, чей ты.
Данила обалдело поднял голову.
– Чего-о-о?
–Угу. Я-то раньше, вроде, подозревал, но она отрицала, а в этот раз возьми, да и вывали всё Сане. Ну, что не только развелась когда-то из-за нас, а что ещё раньше это всё началось, сразу после свадьбы. И что ты, может, и не его вовсе... Я потом сам её пытал – зачем сказала? А она, говорит, надеялась, что он хоть теперь Иринке всё расскажет, ну чтобы и меня это как-то подхлестнуло... Бабские это всё штучки, понимаешь? Кто же знал, что Саня просто удушится? Не хотели мы этого, Дань! Клянусь тебе! Я ж, хотя и с Галкой кружил, но и Саню крепко любил как друга! Слышь, Дань! – попытался удержать, когда тот решительно распахнул дверь жигулёнка. – Какой теперь смысл-то разносить это всё? А что если и Иринка вслед за Саней решит вздёрнуться или ещё чего? Ты ж сам подумай, ну как есть уже, так и есть...
И Данила думал. Сразу за въездом в черту города такое вдруг накатило, что пришлось свернуть на обочину и остановиться. Показалось – ещё чуть-чуть и не выдержит, пустит слезу. Но нет, сжал зубы, зажмурился. Сдержался. Такая кутерьма, что в уме, что на душе, что в пору хоть самому в петлю лезь. Злился на дядю Серёгу с мамкой? Нет. Куда тут злиться на других, когда у самого хвост в таком говнище...
Просто остро не хватало отца. До кома в горле, и рези в зажмуренных глазах. Представлял его растерянность и одиночество... И перекидывался на тётю Иру, на то, как она держалась в последний раз, заглушая свою боль суетливой заботой о нём – сыне той, которая все эти годы воровала у неё и мужа и счастье. Что будет с ней, если она узнает?
Разве возможно во всём этом разобраться, взять на себя право судить или вершить суд?
Нет. Да ему это и не надо. Он просто хочет уйти от всего этого, и хоть как-то заглушить собственную боль, которая, скрывай-не скрывай, а всё равно разъедает – Маринка. Девушка друга. Случайная связь, измотавшая душу и выбившая почву из под ног.
Не с того ли самого начиналось всё и у матери с дядей Серёгой?
К чёрту всё. Каждый сам делает свой выбор. И Кирей был чертовски прав, говоря, что жизнь коротка и её нужно жить играючи, чтобы успевать кайфовать.
Кайфовать, сука, а не пахать, как проклятому! И Данила знал только одно место, где водится и бабло, и кураж, и кайф жизни.
В «Воске» его не хотели пускать – внешний вид не соответствовал, да и денег на вход при себе не было. Пришлось побыковать с охраной, покипешить немного, и уже с разбитой губой усмехнуться, наконец, в лицо пацанчику, недвусмысленно приставившему к его животу ствол:
– Да расслабься, свой я. Просто передай Рамзе, что Хулиган готов работать.
Глава 39
– Ты что, правда в Китай не едешь? – с острожным энтузиазмом спросила Катька.
Сентябрь перевалил за половину. Началась учёба, через неделю маячил тот самый отчётник, ради которого добровольно-принудительно пахали всё лето.
А ещё, пять дней назад было контрольное УЗИ, которое показало, что аборт прошёл успешно...
– Не еду, – сухо подтвердила Маринка и, закинув рюкзачок на плечо, вышла из раздевалки.
Успешный аборт. Звучит так же нелепо, как «круглый квадрат», например.
Сколько она об этом думала! Сколько слёз было пролито в подушку и как до сих пор больно было думать, что затяни она ещё всего лишь на один день и всё могло бы быть иначе.
Ей не хватало Данилы, чем дальше – тем больше. Что это было – может, вина, может всё-таки какая-то дурацкая любовь, Маринка не знала, но она всё ещё помнила его вызывающее: «Я отец её будущего ребёнка!», помнила и его холодную, загнанную глубоко внутрь усмешку перед тем, как он ушёл. В этой усмешке было всё, от обиды до презрения. Но главное – в ней было сокрушающее разочарование в ней и понятный, как удар топором, конец их странной истории, которой как бы и не было... А могла бы и быть, если бы не аборт. Или не могла?
– А Кирилл? – догнала Катька. – Он едет?
– Понятия не имею. У него спроси.
– Вы с ним что... Всё?
Маринка, не сбавляя шага, помолчала. Она не знала. Официально это называлось «Давай немного отдохнём друг от друга», но по факту – Кир не давал ей прохода, а она от него бегала, придумывая всякие тупые отмазки. Но сказать, чтобы ВСЁ... Она не хотела. Она всё ещё надеялась, что через неделю-другую апатия пройдёт и всё наладится.
– Слушай, ну если ты не едешь, может, я тогда?
– Мне пофиг, Кать. Иди сама с Петровной
