Это про меня - Ася Оболенская
Сжала виски ладонями, надеясь, что это поможет совладать с эмоциями, однако не помогло. Борясь с желанием истерично смеяться и плакать одновременно, подняла взгляд и заговорила:
– Знаешь, наверное, этот месяц был самым лучшим в моей жизни. И я благодарна тебе за это. Никому раньше не удалось выдернуть меня из собственного мирка, показать, что значит жить и чувствовать. Ты научил наслаждаться настоящими эмоциями, – Нестеров вновь попытался приблизиться, но я качнула головой, и парень остановился. – А еще этот месяц стал самым худшим в моей жизни. Потому что я не знаю, что будет дальше, не знаю, как буду жить без тебя. Потому что мечтать о новом ковре было гораздо проще. Потому что я могу написать в этой чертовой тетради свое желание. Я его давно написала! Потому что я не хочу, чтобы ты уезжал! Потому что я умудрилась в тебя влюбиться, Ян!
Голос дрогнул, а дыхание участилось, захотелось убежать. Бежать до тех пор, пока не кончатся силы, а воздуха станет совершенно не хватать, чтобы мозг просто не смог работать.
Чтобы забыть этот невероятный месяц.
Я просто не могла больше находиться рядом с Нестеровым. Его стало так много в моей жизни, что расстаться можно было лишь одним способом. Резко, вырвав вместе с частью сердца, по-живому, без анестезии.
– Ян! – наверное, впервые вовремя раздался голос Алены с порога, и это был мой единственный шаг.
Воспользовавшись тем, что Нестеров на секунду отвлекся и отвернулся, кинулась бежать. Перескочив через невысокий бордюр, выбежала на дорогу и, посмотрев налево, ринулась вперед.
Голос Яна догнал меня на разделительной полосе и заставил ускориться.
– Стеша! – слишком обеспокоенный тон для того, кто стал свидетелем бегства психованной девушки.
Однако осознание пришло слишком поздно.
Дурацкое правило, которое должны помнить даже дети.
Посмотрите налево…
Посмотрите направо…
И я посмотрела, а потом просто зажмурилась, поняв, что ничего сделать уже не смогу.
Наверное, если бы успела, то обязательно бы заплакала…
* * *Фобофобия – страх страха.
Эпилог
Теперь я знала, что дятел действительно мог жить в голове. А как иначе объяснить этот постоянный стук и вязкую кашу, в которую от ударов успел превратиться мой мозг. Попыталась открыть глаза, но веки были настолько тяжелыми, что сделать это не удалось.
Тогда попробовала напрячь память, чтобы понять, как оказалась в таком непонятном состоянии.
Утро с Яном, праздник Доронина, Никита, вновь Ян, дорога, свет фар…
Попыталась шевельнуться, но не смогла, и тогда накатила такая обида, что, если бы я смогла разрыдаться, то обязательно бы это сделала.
Сжала веки еще плотней, почувствовав комок в горле.
Интересно, теперь так будет всегда?
Туман в голове, невозможность сделать хоть какое-то движение, отчаяние и чертов дятел в голове!
Видимо, если я умерла, то все же попала в ад, хоть и представляла себе его другим. Но я вообще была мастером ошибаться.
– Ну что, спящая красавица, проснулась? – раздалось издалека.
Голос был смутно знаком, однако слышался как будто через толщу воды.
– Давай-давай! Открывай глаза, иначе я петь начну!
Абсолютно несносная интонация, наверное, это точно был ад.
– Стеш, ты любишь Баскова? Я правда нихрена из его творчества не знаю, но ради тебя спрошу у «Гугла»!
Однозначный ад…
– Так! Готова? Вернула-а-ась шарманка, о чем-то вздыха-а-ая. – мучитель на секунду замолчал. – Черт, Стеш, а ты мотив знаешь? Так проще будет! – еще секунда тишины. – Не знаешь? Ну ладно, буду импровизировать. На чем я там остановился, а вот! Вернула-а-ась шарманка, о чем-то рыдая-я-я-я…
– Сейчас я рыдать начну… – получилось очень хрипло, но, кажется, вслух.
Шокированная тем, что могу разговаривать, напряглась и разлепила глаза. Кое как, медленно, жмурясь от яркого света, пытаясь сфокусироваться хоть на чем-то.
– А Басков-то работает! Так, слушай дальше!
– Пожалуйста, не надо! – прохрипела и закашлялась, во рту моментально пересохло.
– Держи.
Конечно, я не понимала, что и чем нужно держать, но уже через секунду моих губ коснулось нечто похожее на соломинку. Сделав усилие, вцепилась в нее зубами и сделала несколько глотков воды. От этого действительно стало легче.
Когда трубочка куда-то отъехала, продолжила пытаться вернуться в реальность.
– Если ты не посмотришь на меня, продолжу петь!
Теперь я узнала голос.
– Ну и садюга ты, Доронин!
– Нифига себе, у тебя даже память не отшибло! А я уж думал, проснешься такая, а тут я – прекрасный принц, влюбишься без памяти.
– Второй раз на те же грабли – да ни в жизнь! – усмехнулась, но боль в груди заставила поморщиться.
Тем временем картинка перестала кружиться, и я смогла повернуть голову. Рядом с кроватью, на которой я лежала, действительно сидел Никита.
– Выглядишь не очень. – хмыкнув, сказал парень.
– Ну все, влюбляюсь! – улыбнулась.
– Не-не, я передумал, тебя по гарантии уже не сдашь, да и девушка, пробивающая головой лобовухи меня не то, чтобы пугает, но внушает опасение.
– Так меня действительно машина сбила? – аккуратно поинтересовалась.
– Спорный вопрос, кто из вас кого сбил… – многозначительно протянул Доронин.
– И долго я… – а что, собственно, я?
– Три месяца и три дня. – серьезно проговорил парень.
– К-к-кома? – от такой информации даже заикаться начала, но оглушительный смех Никиты вернул все на свои места. – Ты идиот?
– Да нет, вроде.
– Вроде – ключевое слово! Никит, что со мной случилось?
– Несколько ушибов и небольшое сотрясение. Хотя последнее, наверное, к лучшему. Может поумнеешь…
– Никит… – начала я, но Доронин безошибочно угадал тон.
– Ну уж нет, это без меня. Мне синяка хватит.
Приглядевшись, заметила красную отметину под правым глазом Дпарня, которая вскоре, наверняка, станет синяком.
– Ян?
