Проданная монстру - Ева Мелоди
– Об этом я точно не готова говорить, – отвечаю со смехом, от которого понимаю, как слаба. Мне больно. И в то же время я чувствую себя просто великолепно. Удивительный душевный подъем, почти эйфория.
– Врачи нам строго велели долго не беспокоить тебя. Так что придется уйти. А ты пока закрой глаза, отдохни немного, – говорит Давид. – Я буду с Генрихом, не волнуйся. Он тоже поспит.
* * *
Так случилось, что в тюрьму к сестре я приехала только спустя год. После дня рождения сына. Раньше никак не получалось. Постоянно была занята, крутилась как белка в колесе, стараясь успеть все. Быть хорошей матерью, женой, дочерью. Я делала все, чтобы реабилитация отца проходила успешно и радовалась, что папа идет на поправку. Он много проводил времени с внуком. Когда в доме произносилось имя Генрих, сложно было понять кого зовут – так мы шутили. Папиной любимой шуткой была та, что мы так назвали сына потому что думали, что Генрих старший скоро отправится на тот свет. Но просчитались.
Я так рада была просчитаться! Желала отцу самых долгих лет жизни. Для этого ему пришлось полностью вычеркнуть старшую дочь из памяти. Страшно говорить об этом, но иначе папу эта боль бы убила в конце концов.
Я очень многое поменяла в нашем семейном особняке. Здесь стало светлее, просторнее. Появилось очень много детских игрушек. Еще практически членом семьи стала няня Генриха, Полина Ивановна, очень добрая и обаятельная старушка, которую мы искали с огромной тщательностью.
Жизнь все время кипела, бурлила. В скором времени мы собираемся на Бали, я очень соскучилась. Надолго не сможем, я боюсь бросать отца одного. Хотя, кажется, папа строит глазки Полине Ивановне, и весьма успешно. Придется на Бали искать другую няню…
* * *
Была еще причина, почему я пришла только сейчас к Марго. Несколько раз она отказывалась от свиданий. Передачи от нас принимала, а вот видеть не хотела. Точнее, хотела. Давида. Но он заявил, что скорее ад замерзнет, чем он навестит мою сестру. Дальше было много нецензурного.
– Зачем ты пришла, Эрика?
Марго заметно постарела, осунулась. Ясно что в тюрьме жизнь не сахар.
– Я пришла сказать, что мне очень жаль… Что так случилось.
– Серьезно? Ты приперлась всего лишь чтобы это сказать? – кривится сестра.
Ей дали большой срок. Десять лет. Но если адвокат постарается, то выйдет досрочно. Сейчас в сестре не осталось, пожалуй, ничего от той красотки, которой я когда-то безумно завидовала.
– Я простила тебя, Марго. За то, что пыталась подставить меня, отравила. И потом решила убить.
– Блаженная Эрика. Всегда стараешься быть идеальной, да?
– Стараюсь жить в мире с собой, пожимаю плечами. Ты спрашиваешь почему я пришла? Потому что ты моя сестра…
Неожиданно Марго начинает плакать, и вот сама не заметив как, сижу и утешаю ее.
* * *
– Тебе полегчало, детка? Оттого что навестила ее? – спрашивает Давид, когда вхожу в дом. На его плечах сидит Генрих, радостно улюлюкая. Малыш уже тянет ко мне свои ручки. Но наш сын довольно крупный, тяжелый. Мне почти не под силу носить его на руках.
– Да, мне стало легче, – признаюсь искренно. – Знаю, ты меня в этом не поддерживаешь…
– Ошибаешься. Я поддерживаю тебя во всем. Но уж прости, твоей суке-сестре я не верю.
– Знаю. Наверное, это глупо, но мне очень важно верить, что она может измениться. Я безнадежная дура, да?
– Нет. Ты просто очень великодушный, светлый, замечательный человек.
– Смотри не захвали меня, – парирую шутливо.
– Это невозможно, – отвечает Бахрамов.
Обнимаю мужа. Давид снимает сына с плеч, расцеловываю Генриха в сладкие щечки.
– За этим всем мы забыли тебе сказать, – с улыбкой сообщает Бахрамов. – Генрих сказал сегодня новое слово.
Наш сын уже говорил мама и папа, и еще несколько звуков.
– Да? Чудесно, и какое же? – спрашиваю с улыбкой.
– Давай, Генрих. Не подведи, сын. Скажи маме это важное слово.
Я уже умираю от любопытства.
– Ли-на, – произносит Генрих.
Смотрю на обоих с удивлением.
– И что это означает? Ты молодец, Генрих, правда, – поправляюсь торопливо.
– Это означает, что Генриху нужна сестра. Мы с сыном уже выбрали имя. Лина, – широко улыбается муж, кладет ладонь мне на живот. – Я увидел в ванной тест, детка.
Краснею как помидор! Так нервничала, перед поездкой в тюрьму, что совершенно про тест забыла! Надо же так… хотела преподнести мужу красивым сюрпризом… Одно слово – я безнадежна!
– Эрика, я обожаю, как ты смущаешься, – в голосе мужа скользят хрипловатые нотки. Он прижимает меня к себе одной рукой. Другой держит сына. – Знаю, ты хотела сделать сюрприз. Но мне не нужны сюрпризы. Нужна только ты, детка.
– Ты же знаешь, что я твоя.
– Да. Знаю.
