Ты всё ещё моя (СИ) - Тодорова Елена

Боже, наконец, он снова улыбается!

– Да прям… – вздыхаю я. – Скажешь тоже…

– Клянусь! – и смеется, прижимая ладонь к груди. – Веришь?

Так легко у него все… Я очень соскучилась по умению Чарушина все брать на себя, опекать и покровительствовать. Не знаю, хорошо это или плохо. Но мне очень комфортно, когда он такой.

– Верю, – шепчу после небольшой паузы.

Артем перекладывает ладони мне на бедра и касается лбом переносицы.

– Ложимся, значит?

Вот как ему отказать? Даже если стыд охватывает при мысли, что он берется все оплатить. Озвучить свой ответ не могу. Вдруг слезы душат. Поэтому лишь киваю и крепко его обнимаю.

– Моя ты хорошая… – выдыхает Чарушин мне в волосы. Только этим и выказывает сдерживаемое ранее волнение. – Люблю тебя, хорошая. Люблю.

Еще какое-то время сидим. А после, когда эмоции стихают, спускаемся на цокольный этаж. Расслабляемся в джакузи, много целуемся, шепчем друг другу нежности, ласкаемся и, конечно же, занимаемся там сексом.

В город возвращаемся вечером. Я сразу иду на кухню. Переживаю, что оставила девчонок на два дня голодными. Но инспекция холодильника заставляет приятно удивиться. Оказывается, они сами готовили. Рецепты все мои, узнаю по содержимому и улыбаюсь.

– По контейнерам разложили и подписали… Какие умницы! – нахваливаю перед Артемом.

– Серьезно? – теряется он. Я демонстративно указываю на полки. – Пиздец… – выдыхает с искренним изумлением. Пока я смеюсь, развивает мысль: – Мама была бы в шоке. Скорее всего, решила бы, что ошиблась домом. А точно можно есть? Удобоваримое? Не отравимся?

– Да ладно тебе, Чарушин! – шикаю строго. – Не будь ты таким! Иди, похвали сестер…

Не договариваю, потому что он обнимает, и я сразу же таю.

– Сейчас прискачут сами, – выдыхает мне в ухо. – Похвалю, конечно. А вообще, это ты умница. Ты научила.

– Перестань… – смущаюсь я.

– Тебе я готов выписать особенную похвалу, чувствуешь? – прижимается, демонстрируя свою «похвалу».

– Прекрати, сказала…

И все же все мои возмущения обрывает смех. Не могу оставаться серьезной, когда Артем такой игривый. А уж когда целует… Обо всем забывая, таю в его руках.

– Не могу от тебя оторваться, – шепчет он. – Хочу, чтобы это длилось вечность.

– И я хочу…

Из гостиной доносится топот. Девчонки явно сбегают по лестнице. Кажется странным, что так спешат. Но лишь до того момента, пока по дому не разлетаются радостные визги.

– Мамочка! Мама! – горланит Рина с рыданиями вперемешку.

– Мамуля… – подключаются Анж с Никой. – Почему не сказали, что возвращаетесь? Мамуля… Мамуля есть…

– Мамочка моя… Мамочка…

Меня резко в жар бросает.

Особенно когда слышу следующее:

– Да дайте вы хоть в дом войти… Облепили…

Тот самый голос, который так похож на голос моего Чарушина. И смех тоже такой же.

А за ним мягкий и нежный женский:

– А Тёма где?

50

Чуть до инфаркта меня не довел и смеешься?

© Лиза Богданова

– Не бойся. Все нормально, – выдыхает Чарушин приглушенно. Улавливает, конечно же, что я на грани обморока. Сам тоже… Выглядит как минимум растерянным. Не отрывая от меня взгляда, сдвигает с головы бейсболку. Откидывает ее на стул и медленно опускается вниз. Застывает в многозначительной позиции. На одном колене, нежно сжимая мою ладонь, с обезоруживающей улыбкой вдруг выдает: – Ты же выйдешь за меня замуж?

Планета совершает резкий незапланированный крен. Меня ведет вместе с ней. Устоять бы… Родители и сестры Артема входят на кухню, один за другим замирают. Хочется поднять взгляд, увидеть их всех. Но я не могу оторваться от своего Чарушина. Лишь на нем сфокусирована. Смотрю сквозь слезы, ощущая, как в груди с треском рвутся какие-то струны.

– Ты же не откажешь мне при всей нашей семье? Неохота войти в историю поколений тотальным лузером, – подгоняет Артем мягко, с той же чарующей улыбкой. Только в глазах плещется волнение. – Давай, Лиза… Станешь моей женой? Станешь моей навсегда?

«Нашей семье…»

Заявляет подобное и еще что-то спрашивает.

«Моей женой… Моей навсегда…»

Как я могу отказать? Нет шансов.

И все же обращаю взбудораженный взгляд на застывшую родню. Заливаясь жаром, быстро пробегаюсь по их лицам.

Принимают ли они меня? Принимают. Пары секунд хватает, чтобы это понять.

Выдыхаю с дрожью облегчения. С новым вдохом множу застывшую было радость. Детонирует она, разлетается по груди и вырывается из меня смехом.

– Да… – единственный ответ, который нахожу, глядя на своего Чарушина.

Вместо того чтобы подняться, он внезапно, вновь удивляя, прикладывается лбом к моему животу и крепко обнимает меня.

– Спасибо.

Наверное, после всех его благодарностей в самые важные моменты нашей жизни уже удивляться не должна. И все равно удивляюсь.

А потом… Артем встает и целует меня на глазах у всей семьи. По факту лишь припечатывается ртом к моему рту, но делает это крепко-крепко.

Чарушины сохраняют тактичное молчание, пока сын не ведет меня к ним. Улыбаются все… Тепло и искренне. На мои глаза наворачиваются слезы.

Неужели эти чудесные люди и правда станут моей семьей? Родителей еще не знаю, а уже люблю их. Как иначе, если они Артема?! В каждом вижу что-то его.

– Мам, пап, круто, что вернулись раньше, – говорит Чарушин вроде как легко и свободно, но голос в некоторых моментах будто вибрирует. Переключая внимание на меня, слегка тянет за руки, чтобы подступила ближе. Едва подаюсь, и вовсе обнимает, словно под крыло берет, и, не отводя от меня взгляда, удивительно просто объявляет: – Пап, мам… Моя Лиза.

– Добро пожаловать в семью, – отвечает его отец столь же легко.

– Добро пожаловать, дочка, – отражает и мама.

И все… Мои слезы выносит наружу. Сорвавшись, прячу лицо у Артема на груди. Он обхватывает руками, со всех сторон загораживает. Хрипловато смеется, прежде чем пояснить:

– Все нормально. Лиза счастлива. Расходимся для передышки.

Судя по звукам, все беспрекословно следуют этой просьбе.

– Я люблю тебя, – шепчет Чарушин, когда шаги стихают.

– Я тебя тоже… Ты себе не представляешь даже, как сильно, Артем… Не представляешь…

– Ты же мне покажешь, м? Останешься? Не уйдешь?

– Ты поэтому предложил жениться? – доходит с опозданием. – Чтобы я не ушла? Я все равно уйду… Стыдно…

– Ну, блин, Лиза… – смеется он. – Я с тебя глаз свести не могу, а ты хочешь, чтобы домой отпустил? Скомкал такой важный момент… Вместо цветов, кольца и салютов – предки, микроволновка и холодильник, а ты все равно сбежишь? Имей же совесть, родная!

Кран моих слез перекрывает. Отстраняясь, легонько шлепаю Чарушина по груди.

– Ты смеешься? – шиплю, возмущаясь. – Чуть до инфаркта меня не довел и смеешься?

– Считаешь, мне инфаркт не грозил, пока ты думала, что ответить? Да я чуть дуба не дал!

Я снова всхлипываю. Прикладывая к дрожащим губам пальцы, смотрю на него, выискивая ответы.

– Ты правда собирался?.. Не спонтанно принял решение? Планировал? С кольцом и цветами?

– И с салютом, – добивает Чарушин с дурашливой важностью.

– С салютом… – с трудом повторяю я. – Он сейчас взрывается в моей груди.

– И в моей, Лиза. И в моей, – снова обнимает и касается лицом. Лоб в лоб. Глаза в глаза. Вдох-выдох. – Сказал же: хочу, чтобы это длилось вечность. Нашу вечность, Дикарка.

Целуемся. Качаемся, будто пьяные. Пьяные, конечно. От любви!

– Давай позовем обратно твоих родителей, – шепчу, когда удается навести в голове хоть какой-то порядок. Почти с ужасом добавляю: – Они же, наверное, голодные с дороги…

Артем улыбается и выдыхает:

– Разогревай, Лиза. Мы быстро.

И действительно, едва я успеваю накрыть на стол, все семейство Чарушиных заходит в кухню. Мне, конечно, мигом неудобно становится. Хозяйничаю тут без разрешения. Но я стараюсь убедить себя, что сегодня мне еще простят.