Колин Маккалоу - Прикосновение
Элизабет беззвучно заплакала.
– Это случилось при родах, – отчетливо выговорила она. – Маргарет и Руби трясли и шлепали ее минут пять, прежде чем она задышала. Это не наследственное, Александр, ни в коем случае не наследственное!
– О, в этом я ничуть не сомневаюсь! – нетерпеливо оборвал он. – Мне даже кажется, что в случившемся есть какой-то скрытый смысл, только вот какой? Одна наша дочь не по годам умна, вторая – умственно отсталая. Может, в этом и заключается высшая справедливость – кто знает?
Он направился к двери, но, не дойдя, остановился.
– Элизабет, взгляни на меня. Подними голову. Нам надо срочно принять решение. А именно – как быть с Анной. Мы можем или оставить ее у себя, или отдать на воспитание. Если она будет жить с нами, тебе и Яшме предстоит всю жизнь опекать бедняжку, которая не в силах позаботиться о себе. Я не сомневаюсь, что мы легко найдем ей добрых и внимательных приемных родителей – в таких делах деньги решают все. Говори, чего ты хочешь?
– А что выбрал бы ты, Александр?
– Оставил бы ее, конечно, – удивленно ответил он. – Но это не мне решать – присматривать за Анной мне не хватит времени. Если что-нибудь случится с Яшмой, что ты будешь делать? Ты справишься?
– Она останется с нами, – сказала Элизабет. – Я справлюсь.
– Значит, решено. Кстати, я намерен уволить Мэгги Саммерс. Придется какое-то время терпеть неудобства – я хочу, чтобы ноги ее здесь не было уже завтра, и ни днем позже. Саммерса мне, конечно, жаль, он дорожит местом моего помощника и будет тяжело переживать ссылку в Кинросс. Но ничего не поделаешь. Я дам объявление о поиске экономки в «Сидней морнинг геральд».
– Почему бы не обратиться в агентство, где занимаются поиском домашней прислуги?
– Нет, я сам хочу побеседовать с каждой кандидаткой. – Александр извлек из кармана часы и щелкнул крышкой. – А ты поторопись, дорогая. В семь приедет Руби.
– Прости, но к ужину я не выйду. Мне надо найти Яшму и серьезно поговорить с ней. И начать знакомиться с Анной.
Александр поднес к губам ее руку и легко коснулся ее губами.
– Как хочешь. Спасибо, Элизабет. Я не стал бы винить тебя, если бы ты решила отдать Анну, но я безмерно благодарен тебе, что ты этого не сделала.
Известие о болезни Анны обрушилось на Руби, как ведро кипятка. Александр рассказал обо всем в библиотеке, где они курили сигары и смаковали выдержанный коньяк; отсутствие Элизабет за ужином он объяснил легким недомоганием. Проницательная Руби сразу заподозрила, что в семье что-то не клеится, потому что знала Александра гораздо лучше, чем его жена: изменился его взгляд, выражение лица. Эти же признаки Руби замечала у него до рождения Анны, а потом он словно отдалился от Элизабет, отправил ее в дальний угол памяти. И вот теперь его глаза снова смотрели затравленно и тоскливо.
В чем дело, Руби поняла сразу же, едва выслушала рассказ об Анне – о том, как Александр сделал трагическое открытие, как повела себя Элизабет. Чтобы набраться смелости и ответить, Руби пришлось глотнуть коньяку.
– Любимый мой, как мне жаль…
– Вряд ли больше, чем мне или Элизабет. И тут уже ничего не попишешь, молчать и делать вид, будто ничего не происходит, бесполезно. Мы с Элизабет считаем, что всему виной трудные роды. К счастью, внешне Анна почти ничем не напоминает умственно отсталого ребенка – наоборот, она миловидна и хорошо сложена. Когда она лежит в кроватке, то выглядит как любой другой младенец – если бы не глаза. Как говорит Нелл, они у нее смотрят во все стороны. Яшма уверяет, что Анна способна учиться, только на это уходит уйма времени – даже на то, чтобы научить ее есть с ложки.
– Скрытная дрянь! – с чувством выпалила Руби, снова отпивая из стакана. – Я про Яшму, – пояснила она, заметив, что Александр вопросительно поднял брови. – Но знаешь, даже если бы мы все знали с самого начала, мы ничем не помогли бы бедняжке. Элизабет права: ребенок не дышал. Если бы я знала, чем это кончится, я не старалась бы оживить его, но я даже представить не могла… Я просто хотела, чтобы Элизабет мучилась не зря.
– Что сделано, то сделано, Руби. – Он ощупью нашел ее руку и пожал ее. – Древние греки считали человеческую гордыню преступлением против богов, заслуживающим суровой кары. Я возгордился – потому что слишком преуспел и разбогател, а власть моя очень велика. Анна – моя кара.
– Но в городе о ней упорно молчат, хотя Бидди Келли кормила малышку целых семь месяцев.
Белые зубы Александра сверкнули в улыбке.
– Все потому, что Яшма подслушала, как они с Мэгги Саммерс сплетничают и потешаются над девочкой в кухне. И накинулась на них с ножом. Пообещала перерезать обеим глотки, если они проболтаются, и они ей поверили.
– Молодчина Яшма!
– А Мэгги Саммерс завтра навсегда покинет этот дом. Саммерс уже все знает.
Руби неловко поерзала в кресле и сжала в ладонях руку Александра.
– Значит, ты хочешь сохранить состояние Анны в тайне?
– Разумеется, нет! Незачем держать девочку взаперти. Нам нечего стыдиться, Руби. По крайней мере я так считаю. Насчет Элизабет не уверен. Я хочу, чтобы Анна могла гулять, где захочет, а в том, что она научится ходить, ни на минуту не сомневаюсь. Пусть весь Кинросс знает: даже богатство и привилегии не спасают от семейных трагедий.
– А ведь ты так и не рассказал мне, как восприняла известие Элизабет. Или она знала про болезнь Анны?
– Вряд ли. Она просто убедила себя, что ребенок немного отстает в развитии. Немного отстает! – Он горько рассмеялся. – Моя жена превратила какую-то паршивую кобылу в идола и усердно поклонялась ему. Чистила, гладила, расчесывала… Скажи, чем лошади так притягивают женщин?
– Силой, Александр. Движением мышц под атласной шкурой. Возможностью подчинить себе эту силу. Хорошо, что ты подарил ей кобылу, – вида конского фаллоса она бы не вынесла.
– Руби, ты можешь хотя бы раз в жизни вести себя пристойно?
– Ха! – воскликнула Руби, сплетая пальцы с пальцами Александра. – А что толку? – Она пересела к нему на колени и прижалась щекой к его волосам – они совсем поседели, так неожиданно и сразу! – А ты так и не понял, о чем все время думает Элизабет?
– Увы!
– После рождения Анны она стала другой. Со мной почти не общается – разве что приглашает меня на завтрак вместе с Теодорой или на ужин с тобой. Прежней близости между нами как не бывало, а раньше мы о чем только не болтали! Обо всем на свете! Но теперь она будто ушла в свой мир, – печально заключила Руби.
– Ты нужна мне, – пробормотал Александр, уткнувшись лицом в ее грудь. – Если ты не против, я приеду к тебе в Кинросс сегодня же, попозже.
– Когда хочешь, – ответила она. – Приезжай, когда хочешь.
