Оливия Карент - Кракле
— Действительно, мама… — начал Карл, но мать перебила его.
Она устремила прямой оценивающий взгляд на стоявшую неподалеку Лору и констатировала:
— Да. Девушка очень молода. И если вы оба этого еще не заметили, сообщаю, что она необыкновенно хороша собой.
— Это Лора, мама. Я тебе расска…
— Так это вы?!! — воскликнула Грета, с возросшим интересом глядя на девушку, и тут же, скептически осмотрев с ног до головы сына и Алека, едко сказала: — Только вам двоим могло прийти в голову предложить такой девушке, как Лора, место уборщицы и поварихи! На большее у вас, что совершенно очевидно, фантазии не хватило. Никогда не думала, что мой сын… впрочем, как и сын моих лучших друзей!.. оба окажутся такими болванами! — она вновь повернулась к Лоре. — А с вашими родителями я знакома. Не близко. Они — дивная пара! Редкая!
— Спасибо, госпожа Хэкман, — довольная ее отзывом о родителях, Лора открыто улыбнулась.
— Я рада, что теперь познакомилась и с вами, Лора. Вы, как выяснилось, не уступаете в экстравагантности своей матери. Впрочем… чему тут удивляться!.. Хотя вы могли бы заняться и чем-нибудь более увлекательным, чем мытье унитазов и чистка картофеля и моркови!
— Я люблю готовить, госпожа Хэкман, — мягко возразила Лора.
— Но только не подумайте, что я с пренебрежением или высокомерием отношусь к профессиям повара, прислуги и прочему. Нисколько! Я — демократка. Мои слова относились исключительно лично к вам и вашему необычному выбору. Карл!!! — неожиданно, без какого-либо перехода, воскликнула Грета.
— Да, мама? — живо отозвался тот.
— А почему этот молодой человек спит? Да еще, стоя?!! Что с ним?
Карл, Энтони, Алек и Лора, не сдержавшись, засмеялись. Грета говорила о стоящем около дивана Стасе, который с отрешенным видом, прикрыв глаза, о чем-то глубокомысленно раздумывал.
— Мама… — изо всех сил пытаясь справиться с наплывом собственных эмоций, принялся объяснять Карл. — Это — Станислав Хендрикс. Старший брат Лоры.
Стас приоткрыл глаза и медленно и вежливо поклонился.
— О вас, молодой человек, слагают легенды! — обратилась к нему Грета. — Как же это благородно и мужественно с вашей стороны, — иронично продолжила она, — сопровождать сестру. Хотя в этом нет абсолютно никакого смысла, поскольку вы погружены в анабиоз. Голубчик, не мучайте себя. Пожалуйста, садитесь! Располагайтесь поудобнее на диване. Не стесняйтесь! — насмешливо предложила она.
Внезапно Стас шагнул к ней, взял руку, слегка наклонившись, галантно поцеловал и по-французски сказал:
— Благодарю вас, мадам! Вы очень любезны. Счастлив, что вы так заботливы и внимательны ко мне. Благодарю.
Грета «расцвела», притянула его голову к себе, ласково поцеловала в лоб и тоже по-французски воскликнула:
— Станислав, вы — прелесть!
Стас, еще раз поклонившись, отошел к дивану и сел, удобно устроившись в углу на подушках.
Грета тем временем развернулась к спокойно стоящему и наблюдающему за происходящим Энтони. Безусловно, его необычайно красивая внешность и экстравагантный яркий наряд сразу же, при входе в гостиную, привлекли внимание Греты. Тем не менее, именно Энтони оказался последним, к кому она обратилась.
Пока Карл представлял его, Грета пристально и оценивающе разглядывала молодого человека. Он, с мягкой обаятельной улыбкой, невозмутимо смотрел на нее.
— Я не хочу оказаться идиоткой и попасть в нелепое положение, поэтому хочу точно знать вот что. Вы, молодой человек, выглядите очень мужественно. И дьявольски красивы!!! Но… — Грета многозначительным взглядом окинула наряд Энтони.
Действительно, Энтони был одет необычно и даже вызывающе. Его ярко-лимонного цвета узкие брюки, короткий, до пояса, пиджак, лиловая футболка-сеточка, такого же оттенка туфли и лента, повязанная вокруг головы, не могли не произвести несколько ошеломляющего впечатления.
Заметив, что Энтони спокойно ждет, когда она завершит свою мысль, Грета решительно заявила:
— Но все же… Вы — гомосексуалист, Энтони? «Голубой»?
— Мама! — возмущенно воскликнул Карл.
Но Энтони, слегка встряхнув волосами, широко и обаятельно улыбнулся и непринужденно возразил:
— Возможно, я вас разочарую, Грета… Вы позволите мне вас так называть?.. — когда та согласно кивнула, продолжил: — Я — не «голубой». Я обожаю женщин. Любой национальности и возраста. Потому что «Без женщин начало нашей жизни было бы лишено помощи, середина — удовольствий, а конец — утешения». Это утверждал Николя Шамфор. Я с ним согласен.
— Да! Он далеко не глуп, этот Шамфор. Вы тоже, Энтони! — одобрительно отозвалась Грета. — Прошу, садитесь!
Лора и Энтони прошли к дивану и устроились неподалеку от Стаса, который внимательно наблюдал из-под полуприкрытых век за происходящим в гостиной. Алек опустился в кресло, в котором сидел до прихода гостей. Карл и Грета расположились в соседних креслах.
— Грета, как поживает Дженнифер? — Алек, скрывая улыбку, взглянул на мать Карла.
Та сразу «вспыхнула» и возбужденно заговорила:
— Эта Дженнифер!.. Если бы вы только слышали, что она заявила, едва я появилась на пороге ее дома! Я — человек, придерживающийся демократических убеждений, восприняла ее слова, как оскорбление и вызов! И сразу уехала! Эта Дженнифер… эта несносная старая дева… эта ярая феминистка!.. Удивляюсь, Алек, почему они с твоей Агнессой друг друга на дух не переносят? Они же — копия! Сестры— близнецы!.. А я всегда была и буду противницей женской эмансипации. И феминизма. А Дженнифер утверждает, что поэтому я не имею морального права считать себя демократкой! Вот еще глупость какая!.. Не понимаю, ее-то каким образом угнетали мужчины, если она с юности вся из себя самостоятельная и независимая?!! Можно подумать, я, которая вышла замуж в 22 года, менее самостоятельная и независимая, чем она!
— Грета, мне кажется, вам и вашей приятельнице Дженнифер нужно вспомнить слова Иммануила Канта: «Удел женщины — владычествовать, удел мужчины — царить. Потому что владычествует страсть, а правит ум», — примирительно, с легкой улыбкой, процитировал Энтони.
— Вот это правильно! — одобрительно воскликнула Грета. — Рада, что Кант думал так же, как я.
— Мама!.. — засмеялся Карл. — Все-таки, наверное, точнее сказать, что ТЫ думаешь, как Кант.
— Как настоящий мужчина, Кант, без сомнения, благородно уступит пальму первенства женщине. Не так ли, Энтони? — Грета бросила в сторону молодого человека лукавый, немного кокетливый взгляд.
— Безусловно, Грета! — по-прежнему открыто и обаятельно улыбаясь, подтвердил Энтони. — И хочу заметить, что лично мне ближе ваша позиция, чем Дженнифер. Потому что еще Мадзини сказал, что «Мужчина и женщина — те две ноты, без которых струны человеческой души не дают правильного и полного аккорда».
