Уитни Гаскелл - Настоящая любовь и прочее вранье
Когда я предложила Джеку нечто в этом роде, предположив, естественно, что приманка спецэффектов и взрывов окажется неотразимой, он, к моему удивлению, покачал головой и сказал:
– А я думал, мы погуляем в парке.
– Дождь вот-вот пойдет, – возразила я.
– Не пойдет. Пойдем немного погуляем, а потом я поведу тебя на чай в «Эринджери», – пообещал он.
– Что это?
– Небольшой ресторанчик прямо за Кенсингтонским дворцом, где жила принцесса Ди.
Я закутала шею небесно-голубым шерстяным шарфом, натянула приталенное черное пальто, и мы пешком отправились в Гайд-парк по улицам Саут-Кенсингтона, мимо спесивых белых особняков за оградами из кованого железа. Народа почти не было, пока мы не свернули на главную улицу, где толпы покупателей осаждали магазины, спеша вернуть неудачно выбранные подарки и накупить вещей с послерождественских распродаж. Мы пробились к входу в парк. Все аллеи были почти пустынны, если не считать владельцев собак, с поднятыми воротниками и зонтиками, и их питомцев. Видимо, большинство англичан были слишком умны, чтобы бродить по парку в такую погоду.
– А далеко до этого ресторана? – проворчала я, жмурясь. Холодный ветер высекал слезы из глаз, уши совсем онемели.
– Замерзла? – удивился Джек. – А мне казалось, по сравнению с Нью-Йорком здесь куда теплее.
– Теплее? Вряд ли это подходящее слово, – охнула я, когда очередной порыв ветра ударил в лицо.
– Мы почти пришли, – заверил Джек.
Как оказалось, «Эринджери» стоил прогулки по холоду. Летний стеклянный домик, очевидно, служил когда-то чем-то вроде столовой для королевских особ. Войдя, я сразу увидела стол, стонавший под весом бесчисленных сортов калорийных пирожных и тортов самого соблазнительного вида. Сила воли, и без того ослабленная ходьбой на холоде, окончательно отступила при взгляде на огромный слоеный шоколадный торт. Хотя последние семнадцать лет я и была на постоянной диете, но все же питаю тайную слабость к шоколадным тортам.
Мы с Джеком уселись за маленький квадратный, покрытый белой скатертью столик и заказали чай, сандвичи и торт у чванливого официанта, который, судя по холодности, с которой он нам отвечал, был не слишком высокого мнения об американских туристах. Едва нам принесли стаканы с водой (разумеется, комнатной температуры и никакого льда), небеса разверзлись, опрокинув на землю галлоны воды. Стальное небо прорезали молнии, то и дело слышались раскаты грома. Стеклянные стены ресторана мгновенно стали непрозрачными. Холодные струи, льющиеся с крыши, почти скрыли от нас Кенсингтонский дворец.
– Похоже, мы застряли на неопределенное время, – покачал головой Джек. – Что, в сущности, не так уж плохо, потому что я хотел кое о чем поговорить.
На его лице появилось выражение решимости, типичное для мужчины, обремененного священной миссией. То самое, от которого у меня в животе все перевернулось. Но на этот раз я не собиралась молоть вздор и заикаться, как несчастная идиотка. Вместо этого постаралась взять дело в свои руки и перевести беседу на безопасные рельсы.
– Ну, если уж пришлось застрять, лучше уж в том месте, где подают шоколадный торт, – спокойно ответила я, поедая глазами блюда с лакомствами, которые официант продолжал ставить на стол.
Но Джек не потянулся к торту. Напротив, он рассеянно провел рукой по волосам, привычно откидывая упрямую прядь, постоянно спадавшую на лоб, после чего схватил бумажную салфетку и принялся рвать в клочья. Конечно, мне следовало бы спросить о причине такой нервозности, но я не могла себя заставить и поэтому поспешно пробормотала:
– Знаешь, пока я в Лондоне, мне на самом деле хотелось бы сходить в Музей Виктории и Альберта. Не знаешь, он открыт по воскресеньям?
Джек не ответил, продолжая терзать салфетку, и старательно изучая каждый предмет сервировки, лежавший перед ним на столе. Я вздохнула. Очевидно, увильнуть от разговора не удастся. Джек не позволит сменить тему.
– Джек, – прошептала я, дотронувшись до его руки. – Что-то не так?
– Почему? Откуда ты взяла? – удивился он, даря мне знакомую улыбку, от которой я мгновенно растаяла: ощущение, уже успевшее стать для меня чем-то вроде наркотика.
Я ухмыльнулась в ответ и снова сжала его руку.
– Ты явно не в себе. Отключился на целую минуту.
– Я только… – заикнулся он и, глубоко вздохнув, начал: – Не пойми меня неправильно, Клер, но…
И тут опять умолк, на этот раз надолго.
Что? Что он хотел сказать? «Не пойми меня неправильно, но…» – что? Когда кто-нибудь просит понять его правильно, значит, обязательно скажет что-то такое, что либо тебя обозлит, либо ранит твои чувства, либо еще чего похуже. Так какой из вариантов он приготовил для меня? И почему осекся и уставился куда-то поверх моего левого плеча? Я не хотела давить на него и выяснять отношения в полной уверенности, что пойму услышанное именно в том ужасном смысле, какой Джек в него вложит. Теперь мне точно не отвертеться от этого разговора: есть моменты, когда ты просто не можешь уйти в сторону.
Да и сил не оставалось. Я не могла заставить себя поднять глаза. Просто, внезапно потеряв аппетит, тупо пялилась на кусок торта. Бисквит, который минуту назад казался таким привлекательным, сейчас выглядел немного зачерствевшим, глазурь потрескалась и скорее всего была чересчур сладкой.
– Это Мадди, – тихо произнес Джек. Меня словно ударили кулаком в живот. Какой бы я ни представляла следующую фразу Джека: «я питаю к тебе не того рода чувства», «у нас ничего не выйдет», «когда я увидел тебя голой, в голове сразу зазвучала тема к рекламе желе»… но этого я не ожидала. Не ожидала слов, которые вонзятся мне в сердце. Но, как бы ни было больно, – о Господи, это было безумно больно, все равно как выдирать волоски пинцетом по линии бикини, только еще хуже, – почему я так удивилась? Разве не так всегда бывает? Разве не так бывает, когда мужчине приходится выбирать между богиней и простой смертной? Я, по всей видимости, просто заполнила паузу, стала чем-то вроде бальзама для его раненого самолюбия после того, как Джек узнал, что любовь его жизни изменяет ему со своим боссом.
– Это какая-то игра? – прошептала я, но отнюдь не из слабости. Наоборот, я так взбесилась, что если бы попробовала говорить нормальным голосом, получился бы пронзительный визг, который разнес бы вдребезги стеклянные стены «Эринджери».
– Что? Ты о чем?
– Об этом. Какая-то игра? Именно поэтому ты привел меня сюда? Чтобы отомстить ей за ее измену?
– Клер, что ты несешь? Понятия не имею, о чем ты. Просто пытаюсь сказать… Мадди здесь. Стоит в дверях и смотрит в нашу сторону. И, судя по выражению ее лица, ты так и не удосужилась рассказать ей о нас, – быстро объяснил Джек.
