Симона Элькелес - Цепная реакция

— Да, — говорю я.

Он бьёт меня в лицо, на этот раз сильнее, если это вообще возможно. Моя голова раскалывается от боли.

— Неправильный ответ. Я спрошу еще раз. Ты думаешь, ты мог бы заменить меня?

Я пытаюсь открыть глаза шире, но не могу. Я делаю все, что в моих силах, пробиваясь через туман в голове.

— Да.

Он снова бьёт меня в живот. Он, кажется, сломал ребро, потому что я почувствовал, как что-то треснуло.

— Неправильный ответ. Я спрошу еще раз. Ты думаешь, ты мог бы заменить меня?

Дело сделано. Я потерял Никки. Я потерял НАСА. Я потерял все. Единственное, что мне осталось, — это наследие моего отца, как крутого парня, который никогда не отступал, пока его не убили и не похоронили. Я буду держаться за это наследие столько, сколько смогу.

— Да.

— Дельгадо, принеси мне электробритву, — командует Чу. — И отвёртку... поострее.

— Зачем? — спрашивает Марко.

— Просто сделай это, ты, глупый маленький придурок. Если не хочешь закончить как этот pendejo[49], сделай это.

Следующий удар Чу по голове, это последнее, что я помню до того, как теряю сознание.

Когда я прихожу в себя, я лежу на цементном полу.

— Felicitaciones![50] — говорит Чу, приседая рядом со мной. Я замечаю золотые кольца на его пальцах. — Ты теперь один из нас.

Я просто хочу лежать прямо здесь на полу и спать, пока мое тело не перестанет кричать от боли.

Глава 44

Никки

Через час после моих непрерывных попыток Марко, наконец, отвечает на мой звонок.

— Где Луис? — спрашиваю я его.

— Я высадил его около дома несколько минут назад, — отвечает голос Марко из динамика. Он смеется, звучит как издевательский смех. — Он не в лучшей форме, но выживет. Крепкий ублюдок. Не знал, что он еще тот боец, но Чу все равно поставил его на колени.

Моё сердце резко дергается в груди.

— Ты мог бы остановить его.

— Ты несешь бред. Луис хотел этого... он сам попросил об этом. Вытащи свою голову из задницы и просто прими этот факт, Ник. Ты больше не можешь удерживать его. Теперь это дело Кровавых.

— Почему ты выбрал КЛ вместо меня, Марко? Скажи мне правду.

— Деньги, статус, братство. Ты и я не были бы вместе вечно, и я знал это. Ты была временным отвлечением от моих целей.

Временное отвлечение. Правда, безусловно, болезненна, но это тупая боль, а не реальная. Я пережила его, нас и то, что произошло в результате наших отношений.

— Я была беременна в день, когда мы расстались, — говорю я ему, а затем смотрю на фото танцующих меня и Луиса на свадьбе Алекса и Бриттани, до сих пор висящее на моей стене. Почему-то вид глупой улыбки Луиса, когда он пытался рассмешить меня, дает мне надежду и силы пройти через этот разговор. — Я винила себя, что не говорила тебе об этом напротяжении двух лет. У меня был выкидыш... в сочетании с потерей нашего ребёнка... это мешало мне очень долгое время.

Я перестаю говорить и жду его реакции. Я не знаю, что я хочу, чтобы он сказал.

— Откуда ты знаешь, что ребенок был моим? — спрашивает он дерзко.

Он знал, что я была его первой, и он был моим. Никого другого не было. Его вопрос настолько оскорбителен, что не заслуживает ответа.

Я вешаю трубку, а затем звоню Кендалл.

— Луис вступил в Кровавые Латино сегодня, — говорю я ей. — Я пойду к нему домой, хочу убедиться, что с ним всё в порядке.

— Я пойду с тобой, — говорит она. Я слышу приглушённый голос Дерека, который спрашивает, что происходит. — Дерек тоже придёт. Мы будем у твоего дома через пять минут.

— Поторопитесь, — говорю я ей.

Я стучу в парадную дверь Луиса, но ответа нет. Дверь приоткрыта, поэтому мы заходим.

— Луис? — зову я.

Никто не отвечает. Я иду в его комнату, зная, что он здесь... чувствую его присутствие где-то в доме.

— Я проверю спальни, — говорит Дерек. — Вы двое стойте у входной двери. Если вам будет нужно быстро выбираться отсюда, просто уходите.

Дерек открывает дверь в спальню Луиса. Я сжимаю руку Кендалл, боясь того, что он найдет... что бы то ни было.

— Что, черт возьми, с тобой случилось, чувак? — спрашивает Дерек.

— Почему ты здесь? — слышу я ответ Луиса.

— Он здесь, — шепчу я Кэндалл.

— Никки хотела убедиться, что ты в порядке. — Дерек машет мне. — Ну, я буду, прямо за дверью, если тебе что-нибудь понадобится... прямо как в больнице.

Я задыхаюсь, когда вижу Луиса, сидящего на кровати и прислонившегося спиной к стене. Его голова покоится на руках. На его лице кровь. Его голова обрита, а его полностью окровавленная рубашка, порванная в клочья, валяется на полу.

Грэнни сидит рядом с ним, положив голову ему на бедро. Она знает, что ему больно.

Я спешу к нему, боясь прикоснуться к его лицу, опасаясь сделать ему больно.

— Что они с тобой сделали? — мягко спрашиваю я, пытаясь сдержать поток эмоций угрожающий выйти из меня. Я должна оставаться сильной ради Луиса.

— Уходи,— стонет он.

— Я не уйду, когда ты выглядишь вот так, — шепчу я.

— Мне не нужно, чтобы ты была здесь, и я абсолютно уверен, что не хочу этого. Все кончено, помнишь? Я не твоя чертова благотворительность.

— Хорошо, но посмотри на себя. Отбрось свою гордость и позволь помочь тебе.

Они сбрили его прекрасные волосы. Его держали, или он добровольно склонил голову для этого? В любом случае, аккуратностью они не отличались. У него куча порезов по всей голове.

— Они побрили тебе голову.

Я не понимала этого раньше, но его мальчишеские волосы были символом его невинности и индивидуальности. Теперь он выглядит так жестко... как Кровавый Латино. Я поднимаю его подбородок и призываю посмотреть на меня. Когда он это делает, я почти глотаю воздух.

Его губа разбита, его глаза закрыты, потому что веки опухли... и красные, ужасные порезы смешиваются с синяками на лице, спине и груди.

Когда я смотрю в его глаза, в них я вижу пустоту. Это пугает меня. Изменится ли он и станет таким, как Марко?

— Какую часть «уйди от меня» ты не понимаешь? — спрашивает он.

Когда он роняет голову на руки, я мельком вижу буквы К и Л, выдолбленные чем-то на его бицепсе.

— Тебе нужно в больницу, — говорю ему я.

— Не могу. Они спросят, что случилось, — он поднимает взгляд на меня. — Я должен соблюдать кодекс молчания. Ты знаешь, что мне нужно, Ник? Наркотики. Незаконные. И очень много. И убедись, что их хватит надолго, потому что я не выйду отсюда некоторое время.

— Прекрати нести чушь, — я сажусь на кровать и долго сурово смотрю на него. — Вот, что мы сделаем. Ты позволишь мне тебя помыть. А потом можешь сказать, чтобы я ушла.