Тали Александр - Любовь в перемотке
- Эмили, - у него были слезы на глазах. Льюис почти никогда не называл меня Эмили; это всегда либо Эм, либо детка или маленькая девочка. Эмили было слишком длинным и формальным для него. Эмили была зарезервирована для чего-то серьезного. Я посмотрела ему в глаза, зная, что следующие несколько слов будут больными, как ад.
- Бабушка Роза скончалась рано утром.
Я уже приготовилась к худшему. Я была физически отсоединена. Мой первый инстинкт заставил меня схватиться за мой живот. Я чувствовала, что ребенок двигается внутри почти так, как будто он слышал новости своего отца, тоже. Я не была готова принять то, что только что сказал Льюис. Не было никакого повода, что моя Нана взяла и просто умерла. Она должна была встретиться с моим ребенком. Она должна была рассказать мне, как быть хорошей матерью. Льюис ошибался. Почему он сказал мне такие ужасные вещи на восьмом месяце беременности?
Я покачала головой:
- Нет! Нет!
Я встала и начала подниматься вверх по лестнице в спальню, оставив его на полу. Мне даже не нужно было оглядываться назад, чтобы понять, что он будет следовать за мной.
- Эм, ты в шоке. Детка, давай поговорим об этом.
Я не сделала бы ничего подобного. То, что он говорил, было ложным, и я не собиралась позволить ему говорить такие ужасные вещи снова. Я собиралась наверх, чтобы позвонить моей Нане.
- ...Эмили, посмотри на меня. От этого не уйдёшь, если ты будешь меня игнорировать. Похороны завтра утром.
- Остановись, я не хочу ничего больше слышать. Моя Нана жива и она увидит нашего ребенка. Почему ты это делаешь со мной? - Я кричала, и слезы, наконец, вышли, как из разрывной плотины. Я боролась с моей головой, чтобы не верить словам моего мужа. Я была на полпути вверх по лестнице, когда я не могла чувствовать свои ноги, что уходили из-под меня. Следующее, что я помню, я лежала, свернувшись на коленях Льюиса в нашей кровати, прижавшись щекой к его пропитанной рубашке. Моя Нана оставила меня ... и я не попрощалась.
На прошлой неделе она потрогала мой живот и сказала мне, как она не может дождаться, чтобы встретить моего маленького ангела. Я пыталась вспомнить, последнее, что она мне говорила. Я хихикнула, когда она пришла ко мне; она спела мне Superwoman на иврите: Эшет Хаиль. Она тогда сказала Дженне, что Бог дает нам детей только тогда, когда мы готовы. Может быть, она прощалась с нами по-своему. Я закрыла глаза, чтобы попытаться поглотить мою реальность.
- Эм, детка, пойдем примем душ. Ты будешь чувствовать себя лучше, я обещал твоим родителям, что мы прибудем к ним домой, как только я расскажу тебе. Дженна позаботится обо всех договоренностях.
- Что мне теперь делать?
- Ты будешь делать так, чтобы твоя бабушка гордилась тобой, по-прежнему моей прекрасной Эмили. Удивительная дочь, великая сестра, невероятная жена, и очень скоро прекрасная мать. Однажды, ты будешь как Нана Роуз - впечатляющая бабушка и прабабушка.
Я посмотрела в его, полные слез глаза, даря ему слабую улыбку и поцеловав его бьющееся сердце под пропитанной белой рубашкой.
- Она не сможет увидеть нашу дочь.
- Может быть сможет. Детка, она скончалась в ночное время, во сне. Она не мучилась. Это было ее время. Она, наверное, решила, что она может помочь своей семье больше, с другой стороны. Тебе и Дженне повезло, иметь такую сильную женщину в вашей жизни так долго как она могла. Нана не хотела бы, чтобы ты была расстроена. Это естественно для детей, хоронить своих родителей, бабушек и дедушек.
Я кивала. Льюис был прав; У меня есть обилие хороших воспоминаний. Я бы рассказала нашим детям все о своих замечательных бабушках и дедушках, которые рисковали своей жизнью, чтобы выжить во время войны и дать своим детям шанс на лучшую жизнь.
- Спасибо, что пришёл домой, чтобы побыть со мной. Я так сильно люблю тебя.
- Где бы еще я был? У меня нет ничего более важного в моей жизни, чем ты и наш ребенок.
- Я должна пойти позвонить моей маме. Я должна была утешать ее, а не жалеть себя. Она потеряла мать сегодня.
- Твой отец и сестра были с ней с утра. Все они были обеспокоены тем, как бы ты восприняла эту новость. Ты носишь её маленькую внучку. Они хотели бы убедиться, что ты не слишком расстроена из-за этого и не передашь ребёнку через себя слишком много стресса.
Я поняла, что я не могла позволить своему разуму и телу иметь слишком тяжелую работу, которая будет влиять на нашего ребенка. Льюис хотел убедиться, что он был здесь, чтобы успокоить меня, как только я получу неизбежно ужасную новость. Он встал с кровати, все еще придерживая меня на руках. Он отнес нас в нашу ванную комнату.
- Я положу тебя на скамью, прежде чем я наберу ванну. Потом я покормлю тебя, прежде чем мы поедем увидеть твою семью.
- Хорошо ... спасибо. Льюис, я люблю тебя.
В то время, когда мы разделяли горячую ванну, я начала задаваться вопросом, как трудно должно быть было Льюису, когда он потерял своего отца.
- Когда ты сказал мне однажды, что у тебя больше нет папы, мне стало грустно, но я действительно не понимала этого. Я никогда не теряла никого из близких мне людей. Я даже ещё не родилась, когда дедушка Натан скончался. Бабушка и дедушка моего отца все умерли до Дженны, я родилась потом. С уходом Наны я чувствую, как время остановилось на месте. Я не могу поверить, что завтра я встану утром, и её не будет рядом. - Я была спокойна, но слезы все еще лились по моему лицу. Только звук моих слез, поражающих воду в ванной, нарушал моё спокойствие.
- Когда они сказали мне, что мой отец умер, я чувствовал себя никчемным отморозком. Я никогда никому не говорил, но у него был сердечный приступ и он умер в одиночестве в своей постели через дорогу от единственной женщины, которую он когда-либо любил. Ночью он умер в одиночку, как собака, его неблагодарный безобразный сын валялся пьяный. Я проснулся в постели утром с большим количеством тел вокруг меня. Я даже не помню, спал ли я с одной из этих женщин. Моя единственная утешающая мысль была о том, что в моей комнате в общежитии на полу валялись использованные презервативы. Моя мама пыталась дозвониться мне на протяжении более семи часов, чтобы сказать, что мой отец был мертв. Я оцепенел после той ночи. Я не мог смотреть на себя в зеркало в течение нескольких месяцев от позора. Мне становилось еще хуже, от того, что я не знал, умер он из-за неудачи в воссоединении с моей мамой или из-за того, что узнал, как низок был его сын на самом деле.
Я повернулась, чтобы увидеть, что любовь всей моей жизни выглядел разбитым и далеким. Я повернулась на бок и положила мой огромный живот на живот Льюиса. Он дрожал и плакал, и я не знала, что сказать, чтобы ему стало лучше. Я никогда не видела его сломанным, как сейчас. В ту ночь он рассказал мне вещи в ванной, которые я никогда не слышала раньше.
