Разводимся! Моя на тридцать дней - Вероника Лесневская
- Ты сам-то пробовал эту баланду? – киваю на суп.
- Хм, я вообще-то не знаю, какие трюфели на вкус. Это же дорого, - послушно забирает тарелку, ест, будто хочет доказать мне, что все в порядке. Или чтобы добро не пропадало. Пожимает плечами. – Разве так не должно быть?
- Нет, мать твою! Ты увол… - чуть не выпаливаю, но осекаюсь, поймав на себе взгляд Глеба. Он прав: такими темпами я сорву завтрашнюю презентацию. - Да черт! Ладно! Переделай. Даю тебе полчаса!
- Да-да, сейчас! – убегает вместе с полупустой тарелкой.
Ровно через тридцать минут меня опять зовут на кухню. Повар трясется, потеет, выглядит то ли испуганным, то ли больным. Покосившись на него, аккуратно пробую свежую порцию горячего супа. Поморщившись, сразу выплевываю.
- Не увольняйте, - умоляет парень. – Дайте другое задание. Не разбираюсь я в этих чертовых трюфелях! – выпаливает в отчаянии и стирает испарину со лба.
В очередной раз сокрушаюсь, как же сложно собрать команду профессионалов, научить ребят всему и не поубивать их при этом. Обращаю внимание на неестественную бледность горе-повара.
- Так, стоп, веди на склад, - подталкиваю его к двери, заподозрив неладное. – Покажешь, откуда трюфели для пасты брал.
Присаживаюсь на корточки. Открываю специальный контейнер, подцепляю пальцами один гриб, стряхиваю остатки песка. Подхватив небольшой нож, разрезаю его пополам. В нос ударяет сильный запах, ноготь утопает в мякоти, стоит лишь слегка надавить. Отбрасываю обе части, неодобрительно качаю головой и вытаскиваю весь контейнер.
- Нам подсунули ложный трюфель, Глеб. Его нельзя употреблять в пищу, - вытираю руки, с опаской поглядывая на поваренка. – Может вызывать последствия от расстройства желудка до тяжелого отравления.
- Ни хрена себе, - орет друг. - Случайность? Или опять диверсия? – тараторит, меряя шагами пол. - Накладная и сертификат качества в кабинете. Контакты поставщика сохранил. Сейчас мы…
Выставляю ладонь, вынуждая его заткнуться. Не свожу глаз с паренька, который обессиленно опускается на стул. Я готов взвыть от собственной невнимательности, когда живот простреливает острая боль, а к горлу подкатывает тошнота. Жестко я сегодня просчитался. Зря недооценил подлого Михайлова и не придал значения его словам об отравлении гостей. В каждой шутке есть доля правды, тем более, в такой безжалостной.
- Глеб, презентация блюд с дегустацией отменяется. Все разборки потом. Закрывай ресторан, - тяжело вздыхаю. - И вызывай скорую.
Глава 34
Ксюша
- Роман Львович, я сегодня объединила две тренировки в одну и уже освободилась. Можно мне домой пораньше? – перехватываю в холле босса, который после рождения ребенка постоянно в бегах. Знаю, что в любом случае отпустит, но соблюдаю субординацию и правила центра.
- Тебе все можно, - ожидаемо отмахивается, на ходу накидывая куртку. Черная кожа опасно натягивается, когда он напрягает накачанные мышцы. - Мэту привет передавай. Надеюсь, вы уже помирились, а то нам с Каролиной дочку крестить скоро. Хотим, чтобы вы присутствовали и при этом не утопили друг друга прямо в купели, - подначивает меня в свойственной ему манере.
- Роман Львович, - цокаю укоризненно. – Это личное, а вы мой начальник, - напоминаю ему.
- Я, можно сказать, друг семьи Васильевых, - выпаливает на эмоциях в предвкушении встречи с женой и ребенком. – Ай, черт, Мэт все еще не сказал тебе? – чешет затылок, взъерошив удлиненные, небрежно собранные в хвост волосы.
- О том, что он тайком меня устроил в спортцентр своего давнего знакомого? Чтобы было кому за мной присматривать? – Царев простодушно кивает. - Нет, не сказал, - фыркаю и замечаю, как босс теряется от осознания того, что фактически выдал секрет друга. - Да я сама уже догадалась. Чего еще ожидать от такого тирана, как Матвей? – пожимаю плечами, закидывая рюкзак за спину.
- Любит он тебя, дуреха, - по-свойски обращается ко мне Роман и придерживает входную дверь, пропуская меня вперед. - Я поначалу не понимал, как вообще можно над девушкой так трястись. Разумеется, согласился Мэту подыграть, от меня не убудет. Но не разделял его больной одержимости. До тех пор, пока сам не женился. И знаешь, ты еще легко отделалась, - выдыхает, выпуская клуб пара изо рта. Я кутаюсь в спортивную куртку, потому что на улице заметно похолодало.
- Можно подумать, - бурчу, а сама сквозь вечерние сумерки выглядываю машину мужа на парковке.
Я хоть и сопротивляюсь, но мне по душе его трепетное отношение и навязчивая забота. Я словно жертва, окунувшаяся в своего сталкера, как в омут с головой. Стокгольмский синдром в действии. Когда мы вместе, я могу ругаться с Матвеем так, что крыша дома поднимается, а без него у меня начинается ломка. Судя по всему, у него ко мне еще более острые чувства.
- Я Лину готов на цепь посадить, - признается Царев. Я расслабленно смеюсь над его фразой, но он добавляет на полном серьезе: - Я не шучу вообще-то.
- Странные вы, мужчины, - задумчиво тяну, замечая подъезжающее такси. Хмуро прищуриваюсь.
- Только если влюблены, - босс снимает свой автомобиль с сигнализации. – Подвезти?
- Хм, не знаю, - растерянно озираюсь, перекидываю рюкзак вперед и достаю вибрирующий телефон.
Пока Роман занимает водительское кресло, а таксист напротив не спешит глушить двигатель, я замерзшими пальцами разблокирую дисплей. Пробегаю взглядом текст входящего сообщения.
«Валькирия, у меня форс-мажор в ресторане. Прости, задержусь и не успею за тобой. Вызвал тебе такси. Жди меня дома, хорошо?»
Сердце неприятно щемит. В груди разливается горечь. Интуиция противно зудит, что Мэт опять скрывает нечто плохое. И если в измену мужа я больше не верю, то ситуация с несчастным случаем на работе, оставившим ему шрам, до сих пор свежа в памяти. Теперь, когда он узнал о моей беременности, будет еще фанатичнее оберегать меня. Что бы ни произошло с ним – промолчит, думая, будто таким образом защищает нас с ребенком.
«Хорошо», - коротко пишу в ответ, закусывая губу до боли. Подавляю жгучее желание позвонить и накричать на мужа, вместо этого призываю на помощь женскую хитрость.
Поразмыслив, отпускаю таксиста, а сама сажусь в машину к Цареву. Делаю вдох, заставляя себя остыть и успокоиться. В одном муж прав: мне нельзя нервничать.
- Роман Львович, позвоните Матвею! - не прошу, а приказываю в страхе, забывая, кто здесь главный. – Пожалуйста, - очнувшись, добавляю сипло.
- О, нет, - отрицательно качает
