Жестокии развод - Ария Тес
Толя называл это «фамильярностью», и говорил, что так нужно ради сохранения «уважения», но по факту…сейчас я готова сказать, что это было нужно для подкрепления собственного эго.
С Иваном иначе.
Они могут спорить с Артемом часами. Могут даже повышать голос, а через пять минут громко смеяться.
Дружба.
Вот что это такое…дружба. Иван выстраивает отношения по модели «старший товарищ», а Толя «большой начальник». Вот в чем разница между ними…один готов поддержать и быть на равных, а второй требует к себе беспрекословного уважения. Наверно, если бы он мог, то был бы совсем не против, чтобы собственные дети называли его на "Вы".
Тактика Ивана мне кажется лучше. Она органична, и она завораживает.
Мой, обычно тихий и спокойный ребенок, совершенно по-другому раскрывается теперь. Будто бы играет новыми красками, отринув все сдерживающие его стены – и это завораживает…он настоящий притягивает взгляд и заставляет улыбаться.
Артем приобретает уверенность. Думаю, если я скажу, что он находит себя, то не ошибусь.
После того как я отвезла мальчишек в школу, захожу в квартиру и улыбаюсь. Здесь по-привычному чисто. Иван каждый день убирается, пока я отвожу ребят, а потом мы вместе готовим обед, а потом и ужин.
Взгляд цепляется за турникет, который они установили неделю назад. Артем у меня занимается спортом. Хоккеем, если точнее. Олег как-то пошел с ним на тренировку, чтобы посмотреть, и тоже увлекся. Он долго не решался попросить, поэтому за него это сделала мой сын:
– Мам, можно Олег тоже запишется на хоккей?
– Почему ты у меня спрашиваешь, а не у Ивана?
– Так он не против. Осталась только ты…
Конечно, я не нашла причин для отказа, а они сразу же заказали эту палку. Чтобы «держать себя в тонусе». Сколько раз я закатила глаза в тот вечер, когда эта палка, собственно, приехала – не сосчитать. Они сначала втроем ее вешали, а потом устроили целое соревнование: кричали, смеялись, улюлюкали. В тот вечер я мыла посуду, и да. Глаза-то закатывала, но еще больше я улыбалась. В конце концов, у меня даже щеки устали.
Вот так бывает…
Ты внезапно оказываешься в той точке, в которую не ожидал попасть после того, как разрушилась, как тебе казалось, что-то вечное. Я совершенно точно не рассчитывала, что судьба подарит мне семью. Казалось, я сделаю хорошее, доброе дело, а когда все решится – мы разойдемся в разные стороны. Как теперь разойтись, если…
Прикрываю глаза и отталкиваю эти глупости.
Мысли об Иване сродни темной стороне Луны, куда лучше не ступать. Слишком много незнакомых переменных, слишком много вопросов. Я думаю, нас тянет друг к другу. Возможно, мы испытываем чувства. Только.
Только…
Все дело в том, что я знаю, какие чувства испытываю я: мне нравится все, что я в нем вижу, а главное, нравится, как я чувствую себя рядом с этим мужчиной. Во мне снова просыпается забытая, потерянная уверенность в себе, смелость, остроумие, и я словно Артем, сильнее раскрываюсь, срывая все замки, которые повесил на меня мой бывший. Но! Что есть его чувства? На чем они базируются? На обычной благодарности, нехватки женского внимания…или на мне?
Много страшных вопросов преследуют меня, словно тени. Мы почти друг друга не знаем, а он вдруг вытеснил собой любые другие переживания, и это тоже очень странно. Может быть, я сама тянусь не к нему, а к возможности сбежать от боли? Чувствую ли я все это из-за него, или он просто хорошее обезболивающее?
Без понятия.
Вполне вероятно, мы с ним друг для друга способ отпустить непростую ситуацию. Опиум для никого.
Вздыхаю, собираю волосы в хвост и подхожу к раковине, где лежит пара тарелок. Я сегодня справилась быстро: Олег моментально выскочил из машины и понесся в сторону Пашки. Артем тоже не стал задерживаться. Он с самого вечера был нервным и расстроенным – поссорился со своей девочкой. Ее, кстати, зовут Настя. Он обещал меня с ней познакомить, но пока до этого не дошло, а вчера они вообще сильно поцапались. Со мной сын постеснялся обсуждать эту тему, ограничившись только рваным дерганьем плечами, а вот с Иваном поделился…я слышала обрывок их разговора, пока они мыли посуду. Стало ли обидно? Немного, но снова: больше тепло. Иван вот настолько расположил сына к себе, что тот не стесняется открывать перед ним душу. Раньше для этого у него был только Артур…но они с ним не общаются. После той сцены в школе, я больше не слышала имени старшего сына.
Они поссорились.
Это тоже определенная давка на внутренности и еще один нарыв, который периодически пульсирует под кожей и заставляет чувствовать себя дрянью, но…я больше себя не обвиняю. По крайней мере, не так, как обвиняла бы раньше.
Из ванной комнаты вдруг раздается громкий: УХ! И я вздрагиваю, роняя тарелку на дно. Оборачиваюсь, жду, а потом начинаю улыбаться: Иван затягивает одну из песен KISS, и это почти забавно. Поет он, конечно, так что уши вянут, но какая разница? Главное, с душой.
Он такой свободный…
Как бы это ни звучало при данных обстоятельствах, но внутри у него словно нет никаких стопов. Иван на вкус, как свобода, и от этого у меня снова кожа покрывается мурашками.
Перед глазами его глаза.
Губы.
Линия подбородка, ключицы. Его руки…
Жар проходит по нутру, а память «услужливо» подбрасывает картину, как он подтягивался под громкий счет моих мальчишек. Господи! И на кой хрен я вышла посмотреть, что они там делают?! В моем возрасте нельзя смотреть на…такое.
Крупные мышцы. Сильные плечи. Узкая талия.
И огонь в сознании, от которого никуда будто бы не спрячешься.
А я психую! Меня раздражают все те чувства, которые этот мужчина вызывает во мне, ведь я точно знаю, что такое чувствовать – неправильно. Мы почти друг друга не знаем, а я уже…вовсю и наотмашь. Разве так можно?! Даже с Толей я за ручку стала ходить через пару месяцев после знакомства!
