Элли и арфист - Прайор Хейзел
Косуля приезжала в гости. Она сообщила, что жутко устала из-за того, что организовывала свое турне с арфой и была вынуждена отложить медовый месяц. Она сказала, что жизнь профессиональной арфистки делает ее необыкновенно занятой. Она добавила, что обсудила это со своими родителями и со своим новым мужем-гитаристом, и если Эд действительно хочет переехать в амбар и жить у меня, мы могли бы опробовать этот вариант в течение какого-то времени. В конце концов, я его отец. А ее родители, хотя и очень любят Эда, слишком старые и немощные, чтобы справляться с его кипучей энергией. Если я обещаю кормить его как следует (а не только бутербродами), следить, чтобы он добирался до школы (а школа далеко, поэтому нам придется вставать очень рано, и я буду отвозить его туда на «Ленд Ровере») и обустроить для него маленькую комнату, сделав ее подходящей для пятилетнего мальчика (и, разумеется, для игрушечной железной дороги), и все остальное в том же духе, то все в порядке. Но она и ее родители хотят регулярно его видеть. Возможно, он мог бы приезжать к ним домой в Тонтон на выходные, а на неделе оставаться у меня – то есть все стало бы наоборот. Я ответил, что это отличный план.
Я сделал маленькую комнату пригодной для поездов, и Эд переехал ко мне на следующей неделе. Его привезли бабушка и дедушка; машина была под завязку забита вещами. Вещей было так много, что они не поместились в маленькую комнатку, поэтому мы с Эдом прикинули и решили, как ему упростить свою жизнь, и он разрешил бабушке и дедушке забрать половину вещей обратно. Когда он будет навещать их по выходным, он будет купаться в изобилии вещей, а пока он со мной, у него для развлечений будут эксмурские деревья, поля, ручьи, фазаны, галька и не более. Его бабушка и дедушка фыркали на это и вскидывали брови, но Эду, похоже, эта идея понравилась не меньше, чем мне.
Сейчас, когда дни становятся длиннее, мы часто гуляем вместе. На болоте растет кукушкин цвет, цветков здесь сотни, они белые с едва заметным лиловым оттенком. Дневные бабочки зорьки их обожают. Они порхают над ними или садятся на лепестки, радостно подставляя солнцу свои крылышки. Леса зазеленели. Луга усеяны ярко-желтым чистотелом.
На днях мы с Эдом забрались на холм и стали считать овец. Эд сказал, что так и уснуть можно, но мы не уснули. Мы насчитали двести семнадцать.
– Тебе не хочется спать? – спросил он меня на двести семнадцатой овце.
Я ответил, что нет.
– И мне не хочется, – сказал он. – Наверное, это работает только тогда, когда лежишь в постели.
Я ответил, что мы когда-нибудь попробуем это сделать.
Когда мы дошли до самой верхней точки холма (той части, где из древней каменной стены растет ряд буковых деревьев), я оглянулся и увидел женщину. Она стояла довольно далеко, на берегу ручья. Женщина наклонилась и запустила руку в молодую зелень, чтобы что-то поднять. У женщины были волосы цвета грецкого ореха, и я знал, хотя и не мог разглядеть с такого расстояния, что у нее глаза цвета папоротника в октябре. На ней были длинные сапоги, васильковая юбка и белый топ. Через одно плечо у нее была перекинута широкая холщовая сумка.
Как только я ее увидел, мои ноги сами понесли меня вперед, переходя на бег. Они не могли и не хотели останавливаться. Они меня несли, и я, спотыкаясь, кувыркаясь, прыгая и перескакивая, огибая заросли дрока, перепрыгивая через камни и продираясь сквозь папоротник. Они несли меня на полной скорости вниз по склону. Эд тоже сорвался с места и побежал за мной.
Ноги Эда немного короче моих. Из-за этого я добрался до ручья намного раньше него.
И затормозил прямо перед ней.
– Элли, – выдохнул я. – Элли.
– Дэн, – промолвила она.
Я не совсем понимал, что нужно делать, но она точно знала. Она сделала ко мне три быстрых шага. Обняла меня обеими руками и крепко прижалась ко мне, как будто больше никогда не хотела отпускать. Было слегка больно, но в то же время приятно, очень, очень, очень. Рядом с нами струился и журчал ручеек.
Мы перестали обниматься только тогда, когда Эд догнал нас и громко произнес:
– Кх-м!
– Эд. – Элли повернулась к нему. – Я так рада тебя видеть. – Она протянула ему руку, и он пожал ее и несколько раз сильно встряхнул.
– Я тоже, – улыбнулся он.
Она спросила о Финесе, и мы сообщили ей, что с Финесом все в порядке, и она обрадовалась.
– Мне до сих пор не верится, что я вас встретила, – со смехом произнесла она (ей всегда было трудно поверить в происходящее). – Еще сегодня утром я была в Италии. Я только что вернулась в Эксмур. Что-то потянуло меня сюда, к ручью. Я даже еще в Амбаре «Арфа» не была.
Я сказал ей, что, когда она туда придет, ее там будет ждать ее арфа.
Но теперь арфа стояла не в маленькой комнатке, потому что та стала комнатой Эда и в ней появились его кровать и куча других вещей. Эд любит бегать по своей комнате, опрокидывая все подряд. Поэтому из соображений безопасности я перенес арфу в спальню.
– О-о, – протянула она. – Понятно. Эд теперь живет с тобой?
Я подтвердил, что мне повезло и это самая настоящая удача.
Эд энергично кивнул:
– У меня там свой поезд и все такое.
– Замечательно. – Она посмотрела на деревья, чьи ветки колыхал ветер, потом снова на меня. – Я надеялась еще некоторое время пожить у тебя, но теперь думаю, мне стоит еще задержаться у Кристины.
Я ответил, что она ни в коем случае не должна оставаться с Кристиной. Она должна занять ту часть моего дома, которая больше всего подходит для ее нужд. А раз уж у Эда должна была быть отдельная комната, кухня была непрактичной, а внизу гуляли сквозняки и валялись опилки, то, если подумать, вариантов было не так уж и много. Может быть, поскольку ее арфа теперь стояла в моей спальне, она хотела бы расположиться на полу в моей спальне?
– На полу в твоей спальне? – повторила она.
Да, ответил я, если только она не захочет воспользоваться моей кроватью. Как она уже знала, у меня была очень теплая, мягкая и приятная постель.
– Это правда, – подтвердила она и повернула голову в сторону Эда, который теперь игрался в ручье. – Еще немного – и я бы не вернулась, – пробормотала она, и из ее горла вырвался тихий всхлип. – Я была на грани… Если бы не рисунок Эда… – Она снова подняла на меня глаза. Они были большими и сияющими, как море.
Я не знал, о каком рисунке она говорит, и понятия не имел, что я должен чувствовать. Но я знал, что именно я чувствую, и ощущение было сильным. Очень сильным.
Ветерок подхватил прядь ее волос. Я протянул руку и вернул прядь к ее щеке, то есть туда, где она была раньше и где смотрелась лучше всего.
– Дэн, – произнесла Элли, и солнечный свет упал на ее лицо, сделав его розовым и цветущим. – У меня для тебя кое-что есть.
– Кое-что? – повторил я.
– Да. Я хочу подарить тебе это сейчас. Незадолго до того, как вы сюда пришли, я нашла его в ручье и… ну, можешь называть меня сентиментальной, романтичной, называй меня мечтательницей, но я не удержалась. Дэн, я… – Она на секунду остановилась и пожала плечами. – Этим все сказано. Вот все, что я хочу сказать. – Она положила что-то в мою ладонь. Это был маленький плоский камешек с двумя кругами в верхней части и острием в нижней. Он выглядел в точности как сердечко. – Понимаешь? – прошептала она.
Я посмотрел ей в глаза.
Я был слишком счастлив, чтобы отвечать, но да, я понимал.
Благодарности
Я выражаю сердечную благодарность всем, кто помог этой книге появиться на свет. В частности, я хотела бы поблагодарить:
Моего невероятного агента Дарли Андерсон, а также Мэри, Пиппу и всю команду. Какое счастье, что я наткнулась на ваш сайт, когда была на самом дне! Как же я была счастлива, когда вы меня приняли! Вы изменили всю мою жизнь!
Моего блестящего редактора Франческу Бест и всех сотрудников Transworld. Для меня большая честь работать с вами. О вашей преданности делу, вашем видении и энтузиазме ходят легенды. О лучшем доме для своего романа я и мечтать не могла.
