Подчиненная с приветом - Лина Эрали
— Наверное я только сейчас это осознала в полной мере. А если я умру раньше тебя, то ты сколько будешь по мне горевать? Год, два?
— Рыжик, еще одно слово и я не посмотрю, что мы на склоне горы, полной людей и отшлепаю тебя у всех на глазах…
— Разрешаю тебе носить траур по мне годика три, а потом можешь устраивать личную жизнь. Если к этому моменту будешь сильно старый, то так уж и быть года хватит. Но даже если ты встретишь достойную женщину, с которой тебе будет хорошо, то в глубине души ты должен продолжать любить только меня. Хранить мое фото в бумажнике, например. Кстати, а почему у тебя нет моей фотографии в бумажнике? В фильмах любящие мужчины так и делают.
— Рыжик, как только вернемся в город сделаем тебе МРТ головы. Сможешь встать? Точно ничего не болит?
— Ничего не болит. Встать могу, но не хочу. Ложись рядом. Будем делать ангелочков, — стягиваю с ног лыжи и принимаюсь двигать руками и ногами.
— Отличный план, Рыжик. Чтобы по нам остальные сноубордисты и лыжники проехались? Кстати, зря стараешься, тут снег приглажен.
— Мы сошли с трассы, лежим на самом краешке. Не боись. Ты редкостный зануда, ты в курсе?
— Да, ты уже говорила и не раз, — усмехается он и все же укладывается рядом.
— Я тут подумала…
— Мне уже страшно, — ржет засранец.
— Мы вполне можем вернуться к разговору о детях не через два года, а через полтора, — произношу задумчиво. Его смех тут же сходит на нет.
— Я рад. Но все же должен спросить почему?
— Через полгода состоится защита диплома. После этого мне вполне хватит еще года усердной работы, чтобы набраться опыта, продвинуться по карьерной лестнице, а потом можно уйти в декрет и не бояться, что мне потом придется начинать все заново. Возможно даже работать удаленно. И попутешествовать успеем. И еще думаю я не буду против помощи нянек, но при одном условии.
— Каком?
— Только в дневное время и ты будешь участвовать в их воспитании в полной мере. Моим детям не нужен отец, который будет видеть их за пять минут до сна, чтобы просто пожелать спокойной ночи.
— Идет. А ты не против назвать детей в честь моих родителей?
— Давай. Александр и Лида красивые имена. К тому же наши отцы тезки.
— Ага. Скажем ему что назвали в честь него. Как думаешь, это прибавит мне очков?
— Сомневаюсь. Подожди, а сколько детей ты планируешь?
— Ну-у, хотя бы трех.
— Хотя бы?! Вот это вы, батенька, наглец! А если родятся только мальчики или наоборот только девочки? — мы с Озёрским, конечно, оба с приветом. Нашли время и место обсуждать будущих детей, но сейчас я впервые не паникую от мысли о предстоящем замужестве и дай Бог материнстве. Поэтому не спешу сворачивать тему или переводить все в шутку.
— Тогда будут Александра и Лидия, или Александр и Лидий?
— Что? Лидий? А третьего назовем Натрий?
— Вообще-то Лидий реально существующее имя.
— Знаю, но я так со своим ребенком не поступлю!
— Ладно, я шучу. Люблю тебя, Рыжик.
— И тебя, мой неандерталец.
Кирилл резко приподнимается нависает надо мной и скрепляет свои слова поцелуем. Наши носы и губы холодные и немного обветренные, но языки влажные и горячие. На свежем воздухе запах Озёрского ощущается еще ярче и это сводит с ума. Громко и бесстыдно стону ему в рот, а он в ответ пытается съесть меня живьем.
— Фу, они целуются.
— Прекратите немедленно! Как не стыдно, тут же дети.
Мимо нас проезжает семья из двух детей и взрослых, напоминая нам о том, где мы находимся. Родители ворчат, а дети дурашливо хихикают.
— Вставай, Рыжик. Продолжим работать над контентом 18+ уже в номере.
— Я хочу еще разок прокатиться, — возмущаюсь капризно.
— Тебе мало было?
— Ты должен признать, что вины моей не было. Я отлично справлялась, пока в меня сноубордист не врезался.
— Знаешь, что Рыжик? Однозначно, что первым помру я, причем в могилу меня сведешь ты. И кстати, в этом случае я запрещаю тебе устраивать личную жизнь. Будешь носить по мне траур до конца своих дней.
— Да, будет неловко, если мы встретимся в раю, а я буду не одна, а со вторым мужем.
— Напрашиваешься, Рыжик. Попке твоей сегодня не поздоровится, но тебе понравится, — похабно улыбается этот пещерный человек.
Эпилог
— На выпей водички, — протягиваю стакан воды коллеге Юле.
— С-спасибо! — всхлипывает, громко сморкается в платочек и продолжает сквозь слезы делиться болью. — А я главное думаю, какой у меня муж золотой, цветочки и подарочки без повода дарит. А-а-а о-о-н кобелина оказывается вину так заглаживал, совесть его видите ли мучила. А когда студенточек своих прямо на преподавательском столе раскладывал угрызения совести его не мучили-и-и.
— А я тебе говорила, что это недобрый знак. Но вы ж меня не слушали. Конечно, что Тамара Николаевна в свои пятьдесят лет в жизни может понимать, — язвит наш главбух.
Стреляю в нее глазами строгим укором. Нашла время причитать. Слова я же говорила совсем не то, что нужно сейчас Юле. Да и кому они вообще помогали? Только злят же. Вот ни капли сочувствия.
— Да, вы правы, Тамара Николаевна. Но я дура предпочла обманываться. И Лада тоже говорила, что это нормально. Что ее муж тоже так делает.
Ого! Вот это поворот. Теперь я крайняя что ли?
— Мой муж действительно часто дарит цветы без повода, подарки там всякие.
— Вот-вот, Ладочка. Задумайся, — надменно вздернув подбородок главбух окидывает меня насмешливым взглядом.
— Мой муж не такой, — цежу сквозь зубы.
— Конечно-конечно, — Тамара Николаевна продолжает глумливо источать яд.
— Ладно, не ругайтесь. Спасибо, что выслушали. Я пойду, — Юля продолжая всхлипывать и сморкаться выходит из кабинета.
— Я тоже пойду. Сметы оставила на столе, Тамара Николаевна, не забудьте завизировать.
— Угум, — поджав губы кивает не глядя на меня.
С работы еду заряженная негативной энергией. Включаю музыку на полную громкость, ору любимые песни, чтобы выпустить пар и заодно перезарядиться. Жалко Юлю, правда. Но грязные инсинуации в адрес Кирилла взбесили нехило.
Сравнили жопу с пальцем. Кто ее Толик и мой Кирилл. Толик даже на корпоративах умудрялся взглядом облапать всех женщин моложе 25 лет. Все это знали и видели. И когда речь заходила о беспричинных знаках внимания со стороны Кирилла, то я ни разу не проводила параллель между ним и Толиком. Эта информация вообще в разных контекстах звучала.
Уф!
Так все, Лада, выдыхай. Тебе еще
