Развод и прочие пакости - Татьяна Рябинина
- Здравствуйте, - пробормотала Аня, глядя куда-то в сторону.
- Здравствуй, Анюта.
По дороге я думала, как поздороваться, как начать разговор. Но тут меня вдруг резануло такой жалостью и сочувствием, что все эти заготовки вылетели из головы. Я просто обняла ее. Иногда бывают такие моменты, что любые слова будут лишними.
Она сначала была напряжена, словно внутренне сопротивлялась, а потом вздохнула тяжело и подалась вперед, ко мне. Ну а Феликс обнял нас обеих.
- Ну что, девочки, - сказал, поцеловав Аню в макушку, - будем ужинать?
- Я разогрею, - она пошла на кухню. - Ира, это вы готовили?
- Да, - я направилась следом. - Тебе помочь?
- Нет, не надо.
Она поставила курицу с картошкой в микроволновку, накрыла на стол, достала из холодильника салат из помидоров: видимо, нарезала недавно. Сели есть, и я как почувствовала: сейчас начнется.
- Ира, вот скажите… - Аня покосилась на Феликса. - Вам папа, наверно, уже сказал, что я хочу вернуться в Вену и учиться в музыкальном интернате?
Феликс сдвинул брови, но промолчал, ожидая моего ответа.
- Да, сказал, - я положила на тарелку куриную косточку и вытерла руки салфеткой.
- И что вы об этом думаете?
- Анна, давай ты не будешь тащить Иру на свою сторону, - попросил Феликс.
- Я никого никуда не тащу. Я просто хочу знать ее мнение. Потому что она музыкант.
Я мысленно поблагодарила Феликса за то, что предупредил. И правда, патовая ситуация. Поддержка одной стороны автоматически означает конфликт с другой. Нейтралитета не получится, потому что отсутствие поддержки будет воспринято как поддержка другой стороны.
- Аня, как музыкант я тебя понимаю. Ты училась по определенной программе, перестроиться будет непросто. Вписаться в нашу схему “школа - училище - консерватория” тоже. И вообще у тебя уже есть свой профессиональный план, который очень не хочется ломать. Но и бабушек твоих я тоже понять могу. Они беспокоятся, как ты будешь жить одна в чужой стране.
- Ира, не обижайтесь, но чужая страна для меня - Россия. Хотя я и родилась здесь. Нет, я не против России. Несмотря ни на что. Но дом для меня там. Я не просила меня увозить отсюда.
Я посмотрела на Феликса: ну, а что я тебе говорила?
- Боюсь, они это не слишком хорошо понимают, - сказал он. - Потому что судят по себе. Ладно. Беспокоятся, как ты будешь одна.
- Почему одна? Как вообще учатся в интернатах? С первого класса?
- Хорошо, я скажу по-другому, - Феликс отложил вилку. - Они просто хотят, чтобы ты была рядом. Так понятнее?
- Да, - кивнула Аня. - Спасибо. Это эгоизм, так? Их эгоизм - чтобы я была рядом. Мой - чтобы жить так, как мне хочется. А решать тебе, правда?
Я снова узнала себя. Когда порвала открытку матери, а бабушка доказывала: так нельзя, потому что мать есть мать. И я сказала, что мама - эгоистка, и я тоже буду вести себя так, как захочу.
Теперь уже Феликс посмотрел на меня, словно просил помощи.
- Анечка, сейчас всем очень тяжело, - я подбирала слова, как будто шла по минному полю. - Тебе, папе, бабушкам. Особенно маминой маме, ведь она потеряла дочь. У нее вообще никого нет, кроме тебя. А папина мама до сих пор тоскует по дедушке, ей очень одиноко. У папы и Арии своя жизнь. Конечно, ей хочется, чтобы ты осталась здесь. Когда у людей горе, они все хоть немного, но эгоисты. Или много. Кто как.
Аня смотрела на меня во все глаза. Ждала, на чью сторону встану в итоге. Но я не собиралась этого делать. Феликс верно сказал: пусть муть осядет.
- Сейчас всем надо немного успокоиться. Через месяц папе в любом случае придется лететь в Вену. Думаю, к тому времени все решится.
- Да, наверно, - Аня встала и начала собирать тарелки. - Ира, а вы с папой вместе играете? Ну, вдвоем?
- Иногда.
- А вот мы с ним ни разу вдвоем не играли, - вздохнула она.
- Почему? - удивилась я.
- Потому что то она без скрипки, то я без виолончели, - вместо нее ответил Феликс. - Хочешь, сыграем?
- Давайте, - поддержала я. - А я послушаю.
Он вытащил из шкафа пачку дуэтов.
- Смотри, что сможешь.
- Вот это я знаю, - Аня показала ему сонату Кампаньоли. - Давай попробуем.
Они начали играть, и я сразу поняла, что девчонка - настоящий талант. Это проявлялось во множестве нюансов, но главное - у нее был тот особый драйв, которому невозможно научиться. Он или есть, или его нет. Да, там было, конечно, что шлифовать, но сбивать ее с пути было бы настоящим преступлением.
Потом я взяла у нее скрипку, и мы с Феликсом сыграли "Рэгтайм" Джоплина. При этом я заметила одну вещь, которая еще больше укрепила меня в моем мнении.
СЛЕДУЮЩАЯ ПРОДА В СУББОТУ ВЕЧЕРОМ
Глава 66
Феликс хотел отвезти меня домой, но я отказалась и вызвала такси.
- Слушай, а что это за интернат такой? – спросила, когда он вышел меня проводить.
- При той музыкальной школе, где она учится. Это такая очень крутая школа, типа как для особо одаренных детей. После нее преимущество при поступлении в Университет музыки.
- То есть если она там останется, у нее и педагог будет прежний?
- Ну да, а что?
- Фил, ты черепаха, тебе простительно. Но я сейчас посмотрела, как она играет, и стопудово могу сказать: ей лучше продолжать учиться там, где она училась.
- Почему? – удивился он.
- Чтобы ей не сломали технику, - терпеливо пояснила я. - У нее коротковатые руки и маленькие кисти. Я еще в прошлый раз заметила, а сейчас увидела, что у нее даже скрипка семь восьмых, хотя подростки на полном размере играют. Кто в одиннадцать переходит, кто в тринадцать. А такие вот хоббиты остаются на малышке.
- Они у нее всегда были маленькие. Руки. Помню, Ольга беспокоилась из-за этого.
-
