Звездунец - Оксана Алексеева
Я промолчала. Еще восемь часов назад я бы заголосила от негодования, но теперь могла лишь промолчать. А Эдик схватил меня за руку и засмеялся:
– А я вижу в этом конкурсе идеальную возможность все восстановить! Мы с Ланой Утяниной давние друзья, а за эти два романтических дня увидели друг друга с новой стороны – и влюбились. Представляешь, как запросто я и победителем стану, и личную жизнь нормализую? Или ты сомневаешься, что у нас это получится?
Мы со Славой просто смотрели друг на друга, не в силах каким-то образом остановить катастрофу. Главные фавориты проекта без труда выстроили между собой баррикаду – и для каждого победа важна. А мы, получается, нужны просто как атрибуты. Как же все некрасиво, ужасно и не вовремя. Возможно, Слава считал, что сейчас подходящий момент сказать правду. Потому что именно об этом я и подумала, иначе все окончательно запутается. Но ни в коем случае я не собиралась признаваться при всех. Это раздавит Эдика, а Тонька будет триумфально орать. Почему-то ее разбитое сердце меня беспокоило в меньшей степени, чем его. А это означало, что победить должен Эд.
Все четверо были в тупике. И все определенно проиграем. Разошлись, не придя ни к какому компромиссу, но точно каждый для себя определил некоторый сценарий, согласно которому будет действовать.
Глава 25
Нас торопили, следовало быстрее собираться на ужин. Наряды уже приготовили, мы с Эдиком переоделись, поочередно заняв ванную комнату. Все же мы разыгрываем сейчас ненастоящую пару – а это очень сложно, когда один разыгрывает, а второй и не догадывается, что пара перестала быть настоящей. Встали рядом перед большим зеркалом – такие родные, такие близкие и бесконечно далекие, осмотрели себя и друг друга.
– Тебе не кажется, что нас вырядили в жениха и невесту? – Спросила я, оправляя длинное белое платье и переводя взгляд на его идеально сшитый черный костюм. – Букета только не хватает.
– Ну и пусть наряжают, – решил Эдик. – Кстати, о букете отличная идея!
Он погрузился в свой телефон. Нам уже надо было бежать на ужин, опоздание вряд ли засчитают романтическими очками, но я нехотя выдавила:
– Нам нужно поговорить. Наедине.
Мой сотовый почти сразу пиликнул, знаменуя пришедшее в мессенджере сообщение: «Обсудить стратегию? Потом!» – и сам Эд сразу указал взглядом на камеру, висящую в углу комнаты.
Видимо, у них с Тоней уже были выработаны свои маневры для согласования действий. Но, разумеется, писать о расставании я не собиралась – лучше подожду подходящего момента и скажу, глядя в глаза.
Букет Эдику передали агенты перед входом в ресторан отеля. Он вручил цветы мне, поцеловал руку и улыбнулся ближайшему оператору. Счет открыт.
В круге, со всех сторон окруженном съемочной группой, установили всего два столика, чтобы сели парами. Но ресторанную атмосферу сохранили: сервировка и приглушенная музыка полностью соответствовали типичному антуражу. Я постаралась не рассматривать Славу и Тоню, которых размещали за вторым столом, но краем глаза все-таки отметила, что девушка в коротком черном платье, а парень, наоборот, весь в белом. Боже, как же они потрясающе смотрятся вместе! Она, вся такая тоненькая и стройная, льнет к нему, высокому, широкоплечему и без единой эмоции на лице. А ведь Слава как-то оговорился, что Тоня красивее меня, он не врал и не лукавил – спасибо ему за честность, но эта мысль сейчас неприятно заскребла под лопаткой.
Но в его ответном долгом взгляде я могла разгадать примерно такую же мысль. Вообще-то, поводов для беспокойства у него было не меньше. Я с Эдиком связана прочнее, наши жесты и движения привычнее, мы снова рядом, как будто никогда и не разлучались. Нейронные связи в мозге – не пустой звук, когда даже тело действует по инерции, погружаясь каждым рефлексом в давно протоптанные тропинки. Я очнулась от наваждения и села на отодвинутый для меня Эдиком стул. Нам надо просто подыграть, чтобы никого не подвести, пережить этот фарс, а потом вслух обозначить, что из пережитого было фарсом.
Волнение мешало думать, потому я не сразу начала вникать в то, что говорил Эдик:
– …прекрасные глаза! А от улыбки сжимается сердце. Лана, я так давно знаю тебя, но как будто вижу впервые! Твои ресницы подобны крыльям бабочки, а губы…
Что он несет?! Мы с ним миллион раз ходили на свидания, но такой чуши в качестве комплиментов ни разу не вываливали. В моей улыбке, наверное, отражалось полное непонимание, а не нежная радость. Ну ничего, сделали заказ, поели, запили вином. Проще почему-то не стало. А Эдик зарабатывал очки – он брал меня за руку, сжимал пальцы и говорил-говорил-говорил, в какой-то момент даже на стихи перешел, иногда подглядывая текст на экране телефона. А его агентство хорошо успело подготовиться за такой короткий срок!
Потом он потащил меня танцевать. Привычно притянул к себе, повел на круг. Ведь мы действительно знали друг о друге все, включая сильные и слабые стороны. И вальсировать вместе давно научились. Вторая пара тоже не являлась незнакомцами, но в плане танцев Тоня на Славу где залезет, там и слезет. К концу ужина, по моим скромным прикидкам, мы в количестве набранных баллов заметно опережали.
Быть может, именно поэтому Тоня решилась на смертельный номер. Когда они встали из-за столика, она вдруг подалась к Славе, повисла у него на шее и впечаталась в губы. Я от удивления издала какой-то странный звук, а Эдик вскинул бровь и с победоносным видом подставил мне локоть. Фанаты их пары такое самодурство вряд ли оценят – романтика романтикой, но некоторые границы лучше не переходить. А мне отчего-то даже жаль ее стало. Каково это – целовать парня, который ее недавно бросил? Она это делает для того, чтобы бывшему возлюбленному о себе напомнить, или ради призового места?
После ресторана я попыталась по темноте отвести Эдика в сторону моря, но оператор вместе с ведущей бросились за нами:
– Ночная прогулка? Как романтично!
Видимо, пообщаться наедине нам больше не позволят. Вот и пришлось некоторое время ходить туда-сюда, заполучив тем самым еще баллов.
В бунгало тоже расслабиться было невозможно. Но я упала на кровать, взяла телефон и открыла ленту новостей. Эдик улегся рядом, удобно подложив мне под голову руку, и тоже уставился на экран. Мы старались не комментировать то, что видим, но для себя кое-что отмечали.
