Елена Свиридова - Мой вечный странник
— Конечно. Я тебе кофе сделаю. Ты просто на себя не похож. Может быть, съешь что-нибудь?
— Да какое там! Кусок в рот не полезет. Я бы сейчас водки выпил, — сказал Валера.
Вика достала из холодильника неоткупоренную бутылку, открыла, налила в две рюмки, одну протянула Валере. Они поглядели друг на друга и выпили молча, не чокаясь. Потом Вика сказала:
— Знаешь, Лариса совсем не в себе. То плачет, то бредит, даже во сне что-то бормочет, разговаривает с кем-то.
— Да, плохо дело. — Валера закурил, потом налил еще рюмку и опрокинул разом. — Не помню, когда выпивал в последний раз, а сейчас просто не могу… Я ведь в морге был.
— Господи, — ахнула Вика.
— Представляешь, еле нашел… Вообще какой-то идиотизм. Из одной больницы посылают в другую, все несут какую-то чушь. Я мотался как угорелый из Склифа в Кремлевку, оттуда еще куда-то… И здесь — бардак совковый! Наконец нашел — меня пускать не хотят. Охранник, как баран упертый. Объясняю, что я не просто друг, а его зам, документы показываю. Начальство вызвал. Скандал устроил. Еле прорвался. Ну, показывают мне его. Так его узнать невозможно… Голова прострелена, лицо почти целиком закрыто. А когда открыли… Господи, лучше бы я не видел. Это ужасно. Смотрю и не верю, будто не он… Честное слово, если бы мне показали в другом месте, я бы не опознал его…
— А может, и правда не он? — с надеждой спросила Вика. — Может, они там перепутали что-то?
— Да что ты! — Валера посмотрел на нее с каким-то отчаянием. — Я ведь документы видел. Он это, точно он… Не знаю, как Ларисе сказать.
— Не надо ей говорить, она и так не в себе, — вздохнула Вика. — Я очень беспокоюсь за нее. Она мне рассказывала про говорящего сверчка, который к ней приходит, какие-то картинки показывает… Ей кажется, что он что-то знает такое, чего она не знает. Слушать страшно. А тут еще этот приходил, Амбросимов, снова довел ее до слез.
— А что ему надо было? — возмутился Валерий.
— Он сначала выразил соболезнование, а потом попросил меня уйти. Я не слышала, о чем они разговаривали. Только когда он ушел, на Ляльку страшно смотреть было. Она совсем стала невменяемая. Потом ей доктор укол и сделал.
— Ладно, черт с ним, с Амбросимовым. У него денег до хрена, он ведь наш фильм финансирует.
— Вот оно что! — удивилась Вика. — А я и не знала.
Валерий выпил еще рюмку, потом уронил голову на руки и замолчал. Вика встала, подошла к нему, обняла за плечи. Он медленно поднял голову, странно посмотрел на нее и пробормотал:
— Ты… прости меня, я… нельзя распускаться, я понимаю, — у него слегка заплетался язык.
— Валерочка, милый. — Вика еще крепче обняла его. — Знаешь, я так боюсь за тебя! Ведь если с тобой что-то случится, я тоже с ума сойду, я свихнусь, хуже, чем Лялька.
— Да ты что, Вика…
— Я, может, глупости говорю, но это правда, правда… Давай никогда не будем с тобой расставаться, никогда больше… — Голос Вики сорвался, она прошептала сквозь слезы: — Не хочу тебя потерять.
Валерий встал, отстранил от себя Вику, поглядел ей в лицо и произнес очень серьезно совершенно протрезвевшим голосом:
— Выйдешь за меня замуж?
— Конечно, выйду, — ответила Вика.
В это время в квартире зазвонил телефон. Охранник взял трубку и, недолго поговорив с кем-то, заглянул в кухню.
— Извините, там какой-то Астахов звонит.
Валерий выхватил у него трубку.
— Здравствуй, Костя, это Валерий.
— Слушай, я только что узнал. Какой кошмар! — подавленным голосом проговорил Астахов. — Как Лариса?
— Плохо, — ответил Валера.
Астахов тяжело вздохнул, потом спросил:
— Может, помощь моя нужна?
— Помощь твоя не нужна, Костя. Тут полно народу.
— Я приеду сейчас. Я должен сказать ей…
— Лариса спит. Ее лучше не трогать.
— Я все равно приеду.
— Как хочешь. Только с Ларисой поговорить тебе сегодня вряд ли удастся. Но если считаешь нужным — приезжай.
Лариса спала, вздрагивая во сне. Вдруг ей стало казаться, что она смотрит на себя со стороны, будто она лежит в своей комнате, на диване, а вокруг происходит что-то, какое-то движение, звуки, разговоры, только слова ускользают, движущиеся фигуры уходят в туман, очертания предметов размыты, а она сама медленно вращается по кругу вместе с диваном в непонятном пространстве, среди мелькающих в темноте отблесков света… Но вот контуры стали проясняться. В это время в квартире раздался назойливый звонок в дверь.
Кого-то впустил охранник. В прихожей послышались негромкие голоса. Потом приоткрылась дверь в комнату, и он вошел… Когда Лариса увидела этого человека, она почти не удивилась. Он был точно такой же, как на последней картинке, показанной ей сверчком. Тот самый, с пронзительным взглядом, сухощавый, в сером костюме, с плоским «дипломатом» в руках. Он улыбнулся, мягко произнес:
— Как вы себя чувствуете, Лариса Александровна?
— Мы с вами встречались раньше? — удивленно спросила Лариса, приглядываясь к его лицу.
— Нет, мы раньше не встречались, — ответил он уверенно. — Извините, не представился. Следователь по особо важным делам Стручков.
— Что? — вырвалось у Ларисы. — Сверчков?
— Нет, не Сверчков, а Стручков. Представьте, у меня такая фамилия, обычная русская фамилия, происходит от «стручка», а не от «сверчка». Она вам не нравится? — Он снова мягко улыбнулся.
— Я… Нет… — пробормотала Лариса.
— Так вот, — сказал Стручков. — Теперь я буду вести дело. Мне бы хотелось побеседовать с вами, если вы, конечно, в состоянии. Я постараюсь вас не утомлять. Если вы устанете или вам станет нехорошо, мы тотчас же закончим. Я знаю, что пришлось вам пережить.
— Откуда вы знаете? — резко спросила Лариса.
— Это нетрудно представить, — печально сказал он.
Лариса приподнялась, посмотрела ему прямо в глаза и спросила напрямик:
— Вы были там?
— Конечно, нет, — ответил он спокойно, отводя взгляд в сторону. — Если бы я был свидетелем всех преступлений, которые я расследую, мне не пришлось бы их расследовать. — Потом он поглядел на Вику и очень вежливо попросил: — Вы не могли бы оставить нас одних? Мне бы хотелось побеседовать с госпожой Сосновской без посторонних свидетелей.
— Да, конечно, — произнесла Вика как-то смущенно и тотчас выскользнула за дверь.
Теперь, когда они остались наедине, Ларисе вдруг показалось, что он нарочно не смотрит на нее. Может быть, он боится, что она его узнала? А она узнала его. Это он стоял там, в толпе, а потом шел рядом с носилками. Он что-то знает, что-то такое, о чем не может сказать, вот и прячет глаза… А голос его… Внезапно в нем почудилось что-то странное, что-то знакомое, будто она уже слышала этот голос… То хрипловатый низкий, то вдруг взлетающий высоко и словно напевающий… Что же это за голос? Где же она могла его слышать?
