Наталья Шумак - Провинциальный роман. Книжная девочка
Димочка принес магнитофон.
— Инициатива моя, техника шефа.
Выложил на тумбочку стопку кассет.
— Записи разные, разберись, может, что и подойдет. А то тебе скучно, наверно. Ты, не дрейфь и нос не вешай. Слышишь?
Он переминался с ноги на ногу, боялся обидеть, или попасть под холодный душ. И, тем не менее, пытался быть полезным. Арина сделала огромное усилие и поблагодарила.
— Спасибо, сударь. Вы настоящий друг. А наушников нет? Чтобы я не мешала соседкам телевизор смотреть?
Димочка шлепнул себя по затылку и лихо ввернул цитату из «Брильянтовой руки».
— Семен Семеныч!
— Принеси, если найдешь подходящие. Заранее сэнкс.
Димочка обрадовался.
— Ну, бывай.
И убежал. Арина потянулась к кассетам. Само собой обожаемая Земфира. А дальше? Виктор Цой? Замечательно. ДДТ? Тоже хорошо. Тина Тернер? Лучано Павароти? Моцарт? Нет, она явно недооценивала водителя любимого шефа. Бывает же? Прилепишь человеку ярлык, и самое очевидное упустишь. (Если оно воображаемой схеме не соответствует.) Решила, что парень недалекого ума. И заранее скривилась, глядя на кассеты. Думала ни одна не подойдет. Ну, горячо приветствуемая Земфира, разве что. А в итоге? Стыдитесь, девушка. Стыдитесь. Перебирая записи, Арина расслабилась и совершенно забыла, что собиралась подготовить удобоваримую дезинформацию для Федора. Телефонный звонок застал ее врасплох.
— Да?
— Да?
Передразнил бесконечно любимый голос. Господи, какое счастье, что ОН жив!
— Как дела?
— Это ты меня спрашиваешь? Как у тебя, расскажи. Как докатилась до жизни такой?
— Именно докатилась.
Она вдохнула, сосчитала до пяти и продолжила ледяным тоном.
— Басмач тебя обманул. Не хотел меня подставлять. Я лежу в гинекологии. Третий аборт подряд, вот дало осложнение. Надо подлечиться. Муж не хочет детей. Так уж получилось. Я тебе сразу не сказала, не знаю почему. Прости, пожалуйста. Прости и… не звони больше. Прощай.
Она отключила телефон. Выронила трубку и зажмурилась. Слез не было, только холод и смертная тоска.
— Что это ты, девонька?
Громко охнула одна из соседок. Крупная добродушная Анна Ивановна.
— С ума сошла? Зачем?
И поняла. Встала, тут же снова села. Подняла руки, прижала ладони к щекам. Покачала головой.
— Хочешь отвадить? Из-за своей ноги? Дурная!
Остальные две загалдели. А что случилось? Что случилось то? Они не слушали. Арина прикрыло лицо, согнутой в локте рукой. И не ответила ни на один вопрос. Не хотела разреветься в голос. Еще чего не хватало. Отключенный телефон притаился, как отрубленная лапа чудовища. Того и гляди — оживет и поползет по постели, чтобы схватить за горло. Арина не жалела о своем решении. Она умирала от жалости к себе, но понимала, что другого варианта не существовало. Приехал бы? Увидел? Стал лечить и жалеть? Нормальных девушек ему не хватит? Что за ересь! Искусанные губы запеклись кровавой коркой.
— Так больно?
Перепугался забежавший на минутку Вася, и помчался за палатным врачом. Вдвоем они размотали повязки и уставились на ногу.
— Вроде все прилично.
Алексей Анатольевич укоризненно посмотрел на Васю. А тот мгновение помедлив, потрогал лоб, задумался и вслух предположил.
— Сердце?
Схватился за пульс. Сердито и взволнованно потребовал.
— Отвечай, черт тебя дери! Отвечай немедленно! Ну?
— Давайте кардиолога пригласим.
Встрял палатный. И вышел. Вася сел на хлипкий стульчик. Продолжая держать руку Арины в своей, вздохнул. Опять потрогал лоб.
— Температура? Нет? Слушай, ты вся в холодном поту. Мать, чего творится? Говори. Мне за тебя Алена голову отвернет, в лучшем случае.
Его громкий голос кошмарно раздражал. Арина вытянула свою руку на свободу и отвернулась.
— Все нормально. Отвали.
На толстокожего мужа лучшей подруги сей демарш никакого впечатления не произвел. Чихать он хотел на словесные выхлопы. Приплыла роскошная кардиологиня с медсестрой, нагруженной переносным аппаратом ЭКГ. Расспросила Васю, поблагодарила за освобожденный им стульчик. Брезгливо взялась за липкое от пота запястье наманикюренными пальцами.
— Так. Давайте послушаем сердце. Поднимите футболку.
Арина поняла, что ни палатный, ни Вася с места не сойдут. Поморщилась и решительным жестом оголилась. Пусть любуются, было бы на что. Кардиологиня внимательно выслушала суетливо дергающееся вместилище нежных чувств. Кивнула медсестре. Возникла заминка. Манжетки на ноги не пристегнешь. Одна щиколотка в гипсе, другая скрыта под лангетом и толстым слоем бинта. Врачи посовещались минуту.
— Придется довезти до монитора.
— Василий Иванович, я вас и пациентку там подожду.
Кардиологиня вышла вместе со сконфуженной медсестрой. Палатный отправился за каталкой. Вот и бесплатное развлечение для соседок по палате. Василий заметил скучающим голосом.
— Все у тебя не как у людей, горе ты мое, Родионова.
* * *И никакая не симуляция, а серьезное нарушение ритма! В Арину влили очередную порцию лекарств. Когда стали капать калий, рука немилосердно затекла, а вена начала протестовать, жидкий огонь, вот что это напоминало больше всего. Медсестра — тонкая и звонкая блондинка, вылитая Барби, спросила сочувственно.
— Сильно жжет?
Арину, отчего то, позабавило проявление сочувствия, но ответила она серьезно и вежливо.
— Да, немного.
— Вы терпеливая.
Копия Барби убежала по другим делам, звонким кукольным голосочком пропев из дверей.
— Зовите, если что.
Товарки по палате относились к этой девочке двояко. С одной стороны колет классно — не придерешься, вежливая, внимательная. С другой… Вызывающе молодая, свежая и красивая. Как ни крути, а опухшие от лежания и лекарств, непричесанные женщины себе рядом с ней казались в три раза безобразнее. Кто ж такое вытерпит спокойно?! Светлана выступила первой.
— С заведующим спит.
— Да ты что?
— Правда?
Вскинулись Анна Ивановна и Валентина.
— Откуда знаешь?
— Манька рассказала, вчера, когда чай пили.
— Манька твоя в торакальном работает. Врет, поди.
— А вот, и нет. Ей Алла Антоновна обсказала, что и как.
Арина застонала. Как противно, как отвратительно! Мерзость, да и только. Но Анна Ивановна, в глазах которой девушка обзавелась мученическим венцом, перебила увлекательное повествование о распутной красавице.
— Чего, Арин? Сердце? Или рука устала?
Злоба, душившая девушку ослабила хватку. Кто она такая, чтобы судить? Сплетни существовали всегда. Люди несовершенны. Даже самые лучшие из них. И она произнесла извиняющимся тоном.
