Изабел Уолф - Вопрос любви
— Звучит прекрасно, — согласилась я. — И вполне цивилизованно. Просто утопия… Но дело в том, Люк, что а) это слишком фантастично, и б) в случае твоего друга жена номер один, очевидно, приятный, нормальный, вменяемый человек — в отличие от Магды. Прости, что не проявляю участия, Люк, но она превратила мое кимоно в кучу тряпок. А теперь ты просишь, чтобы я спокойно села с ней за стол и стала пить чай, как в какой-нибудь пьесе Оскара Уайльда?
— Ну… да. Наверное. Она приедет завтра вечером. И было бы неплохо, если бы ты тоже смогла прийти. Ты здорово поможешь мне, потому что я не хочу, чтобы Магда изменила свое мнение насчет моей поездки в Венецию, так что мне надо, чтобы она не беспокоилась и не расстраивалась. Я понимаю, что прошу многого, но надеюсь, ты сделаешь это ради меня.
«Ну почему люди постоянно просят меня сделать то, чего я не хочу? — раздраженно подумала я. — Почему меня постоянно вводят в заблуждение и подавляют?» Но мне вдруг страшно захотелось увидеть эту Магду, почти так же, как помочь Люку, поэтому в следующий момент я сказала:
— Ох… Ну ладно, черт подери. В котором часу?
Таблоидные писаки, рассерженные сниженными пасхальными ценами на газеты, с новыми силами восстали против меня. «ТЕЛЕ-ЛОРА ТЕРЯЕТ КВАЛИФИКАЦИЮ?» — вопрошал заголовок на первой странице утренней «Дейли ньюс». На фотографии было мое обеспокоенное лицо. На развороте редактор колонки индустрии развлечений брызгал слюной, торопясь поведать читателям, как мои «друзья» переживают из-за того, что «я напряжена на работе», из-за пропавшего без вести мужа, а заодно и о том, как «эмоциональные мучения» из-за встреч с «женатым мужчиной» стали докучать мне. Они присовокупили зернистую фотографию, где я роняю свои карточки с вопросами, с подписью: «Стресс подбирается к Лоре», — наверное, кто-то из аудитории запечатлел тот момент на мобильный телефон. Дальше шла цитата некоего «доверенного лица»; по словам этой женщины, «вина», которую я чувствовала за то, что «украла у Магды ее мужа», «снедала меня», а другое «лицо» утверждало, что я вообще ничего не ем, потому как страдаю «анорексией».
— Тебе надо рассказать свою версию, — посоветовала Нэрис, когда я пришла на работу. Она поправляла свою прическу, на этой неделе имевшую цвет логановой ягоды. — По-моему, ты просто спускаешь им все с рук. Это ужасно.
— Так и есть, Нэрис. Я просто до смерти устала.
— Тогда ты должна нанести ответный удар, — сказала она, прилаживая свои наушники. — Мое мнение. До-оброе утро. «Трайдент ти-и-ви-и»…
— Нэрис права, — сказал Том. — Ситуация затянулась. Может быть, тебе пора включаться в эту игру, которую затеяли СМИ, Лора? По крайней мере так думают на «Четвертом канале».
— Я думала, их волнует только то, что рейтинги возросли, — разве у нас теперь не четыре миллиона?
— Да, но ты беспокоишь их. Они говорят, тебе нужно ответить.
Так что когда на следующий день Нэрис приняла звонок журналиста широкоформатной газеты, я позволила ей соединить его со мной.
— Мисс Квик? — Тон у него был искренний. — Меня зовут Даррен Силлито. Я из «Санди семафор».
— Слушаю?
— Прежде всего я хотел бы сказать, что являюсь большим вашим поклонником. По-моему, ваше шоу удалось на славу.
— О, спасибо!
— Я видел статью о вас в «Дейли ньюс» сегодня утром. — Я почувствовала, что у меня краснеет лицо. — Должен сказать, таблоиды устроили вам нелегкую жизнь.
— И не говорите.
— Но и невооруженным глазом видно, что это их собственные фантазии.
— Так и есть.
— Я знаю, вы до недавнего времени отказывались говорить с прессой, но, случайно, не подумываете ли вы теперь о том, чтобы дать интервью — уважаемому изданию, разумеется?
— Что ж… пожалуй, случайно подумываю.
— О… тогда я вовремя.
— Наверное. А что вы желаете услышать от меня?
— В общем, мы бы хотели составить ваш краткий биографический очерк — в позитивном ключе, но нам нужна статья, которая заинтересовала бы широкую аудиторию, поэтому, боюсь, придется говорить о вашем муже.
У меня екнуло сердце.
— Обязательно?
— Боюсь, что да, иначе не имеет смысла делать статью вообще. Но мы будем задавать вопросы скрупулезно и обещаем точно передать то, что вы расскажете. А пока мы говорим по телефону, не могли бы вы ответить, как бы в порядке пояснения, что вас больше всего угнетает в освещении вашей жизни прессой.
— Ну… все, — ответила я. — Но в особенности предположение, что я разрушила брак Люка Норта, когда на самом деле жена оставила его десять месяцев назад, а еще что я тяжелый человек с запросами.
— Что ж… трудно вам пришлось. Однако «Санди семафор» — серьезная газета, и читатели будут знать все непосредственно с ваших слов. — Он сделал короткую паузу. — Я оставлю вам мой прямой номер, и если захотите продолжить, просто дайте мне знать.
— А мне можно будет прочитать черновик статьи до того, как она выйдет в печать?
Он помолчал.
— Обычно мы этого не делаем.
— Ну, я обычно тоже не даю интервью. Поэтому соглашусь только при условии, что увижу статью до того, как она появится в газете. — Я не верила собственным ушам: я говорила очень жестко.
— Возможно, я смогу это организовать — учитывая щекотливость вашего положения.
— А ваша газета внесет пожертвования в Национальную консультативную сеть по поиску пропавших без вести?
— Думаю, мы это устроим.
— Не менее пятисот фунтов?
Я услышала приглушенный смешок.
— А вы заняли твердую позицию.
— Если вы хотите разговор, то он состоится только на таких условиях.
— Конечно, мы хотим разговор — эксклюзивный, разумеется.
— Разумеется. Однако мне надо подумать.
После всей лжи, которую печатали обо мне, меня подмывало согласиться, но я не собиралась решать все разом. Слишком много мыслей крутилось в моей голове — и прежде всего о предстоящей встрече с Хоуп. Я страшно боялась встречаться с сестрой.
Я приехала на станцию «Вестминстер» на целых десять минут раньше, но Хоуп уже ждала меня. Она стояла рядом с картой района с бледным, как папирус, лицом. И несмотря на то что ей оставалось только гадать, куда я поведу ее, она тем не менее сохраняла спокойствие. Однако когда мы пошли по мосту, атмосфера накалилась, и, чтобы отвлечь, я решила узнать ее мнение по поводу просьбы из «Семафора».
— Ну, раз это нормальное издание, то не в пример таблоидам они не станут печатать откровенное вранье, — сказала она, когда мы шли к мосту.
— Еще они обещали, что позволят прочесть статью до выхода в печать.
— Они дадут тебе контрольный экземпляр?
