Кэти Летт - Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству
Ханна двинулась к столу — медленно, как под водой. Робко, шажок за шажком, будто начинающая фигуристка. Внутренне вся дрожа, я встала рядом, и мы погрузились в изучение содержимого папки: медицинских карт Паскаля Суона, женщины по имени Шона Сарпонг, двадцати шести лет, и пятилетнего мальчика — Дилана Суона.
Кровь пульсировала, сотрясая все мое тело, как дизельный движок. С момента предательства Рори я так и не смогла восстановить чувство равновесия. Казалось, пол постоянно колышется под ногами. По-видимому, то же творилось и с Ханной. Ища поддержки, она оперлась о стол. И долго молчала. В комнате стояла ноющая, будто жгутом стянутая тишина. Наконец Ханна закончила читать, и одинокая слеза сползла по ее щеке. Она закрыла карту Шоны.
— У девчонки жировой показатель всего три процента. — Ее голос вдруг осип от подступивших рыданий.
Мне не хотелось в это верить, но внезапно все встало на свои места. Заграничные поездки Паскаля в сугубо мужской компании. Трюфельная охота в Италии, с которой тот вернулся без единого гриба. Сноуборд в России — при том, что Паскаль не умеет стоять на лыжах. Выходные в холмах Котсуолда, куда он якобы ездил писать пейзажи и возвращался без единого наброска. Его студия в Шордиче, куда Ханне доступ был строго-настрого запрещен, несмотря на то, что это она купила ее для мужа. Без сомнения, именно там пребывали сейчас Дилан и Шона.
— Но почему он продолжает жить со мной, если у него есть ребенок от нее? Почему он остался, если он не любит меня больше других?
— М-м… какую же фразу я пытаюсь припомнить? Совместный банковский счет? Загородный домик во Франции? Авиаперелеты бизнес-классом? — отозвалась Джаз.
— Хватит, пожалуйста, — взмолилась я.
— «Ах, неужели неверность действительно так важна? Ведь у тебя столько всего остального!» — съязвила Джаз, повторяя слова Ханны, сказанные той несколько месяцев назад. — «Это всего лишь секс» — разве не твои слова? «Забудь и живи дальше»?
— Джаз, прекрати!
Джаз сногсшибательно красива, но если бы сейчас ее внутреннее обличье вдруг вылезло наружу, она оказалась бы близнецом Бориса Карлоффа[45].
— Но зачем? Зачем ты мне все это рассказала?
— Да брось ты. — Тон Джаз заметно смягчился. — Думаю, ты и сама поняла, что дело нечисто, когда заметила следы от шпилек на кожаном потолке в новом джипе, который ты ему подарила.
— Я ничего не знала. — Голос у Ханны сделался скрипуче-старушечий.
— То есть держала глаза широко открытыми на работе и зажмуривалась дома? Неужто лучше жить в полном неведении?
— Да, — печально ответила Ханна.
— Если неведение суть высшее блаженство, то почему столько людей остаются несчастными? И потом, узнай ты все сама, представляю, как бы ты на меня орала. «Почему, черт возьми, ты ничего мне не рассказала?!» Я и так промучилась целую неделю. Знаешь, как я жалею, что никто не рассказал мне о Стадзе. Тогда я не растратила бы впустую всю мою гребаную жизнь. А может, ты знала и ничего не сказала мне, а?
С профессионализмом молотобойца Джаз продолжала бить соперника его же оружием.
— Хочешь, чтоб я тебя пожалела?! — воскликнула Ханна. — Да ты сама такая же хищница, как эта стерва, с которой живет сейчас мой супруг. Ты спишь с чужими мужьями. — Слова кромсали, точно резак. — Ты превратилась в женское подобие Стадза. В человека, которого люто ненавидишь.
Джаз даже передернуло от этого сравнения:
— Ты не можешь поверить, что была такой дурой, а потому исходишь злобой. Знаешь, как должны были звучать Паскалевы клятвы у алтаря? «Согласен ли ты обирать эту женщину до нитки, согласен ли на пятьдесят процентов ее дохода отныне и присно и во веки веков?» — «Еще бы, мать вашу, конечно ДА!»
— Ты разбила мне жизнь, — простонала Ханна. — И жизнь Кэсси ты тоже разбила, заставив цепляться к Рори. Ты подтолкнула ее к пропасти, в которую она теперь падает. Ты — само зло. Макиавелли в «Миу-Миу»!
Потрясенно глядя на Джаз, я пробормотала:
— Хаос, отчаянье, горе. Прекрасно сработано, Джаз.
Она примирительно взмахнула рукой и снова открыла рот, но Ханна заткнула ее решительным жестом регулировщика:
— Ты словно коллекционер психологических бабочек. Энтомолог чувств. Пришпилила нас на картонку и наблюдаешь, как мы трепыхаемся. Ты садистка! А знаешь, что я сейчас поняла? Это не мы, а ты — несчастный мотылек, летящий на огонь.
Печаль растекалась по лицу Джаз, смывая браваду.
— Постоянно твердишь нам, что мы излечимся, заведя юных любовников. — Ханна презрительно фыркнула. — Может, для какой-нибудь Джоан Коллинз или Шер такое поведение и считается нормой, но для нас, простых смертных, это просто нелепо. Посмотри на себя! Ходишь в какой-то ортопедической жути, чтоб ноги казались длиннее. Не позволяешь крови нормально циркулировать, затягивая тело в узкие тряпки. Пятишься раком из спальни, чтоб молодые парни, не дай бог, не увидели, как выглядят сзади твои бедра.
Джаз вдруг показалась мне жалкой, почти смешной со своими цепочками на лодыжках, татуировками из хны и резиновыми массажными браслетами.
— И при этом ты, глупая корова, не можешь понять одного: все эти юные кобельки занимаются с тобой сексом лишь потому, что им просто лень подрочить.
При этих словах Джаз вздернулась, словно кобра, и метнулась к Ханне. С балаганной комичностью Ханна ответила тем же. Подражая предменструальным школьницам, две взрослые женщины вцепились друг другу в волосы. Ссору заглушил звон разбившейся хрустальной вазы. У меня перехватило дыхание. Этой вещью Джаз дорожила больше всего: ваза была предсмертным подарком ее мамы. Глядя на розовые лепестки, поникшие на ковре, Джаз беззвучно заплакала. Ханна же, наоборот, взвыла раненым зверем и, упав на колени, начала бить себя в грудь, рвать волосы и тафту на платье. День ее начался как любой другой, а потом вдруг сбился с курса, и теперь его, точно лодку без руля, выбросило на скалы, искорежив и разнеся в щепки.
Ну и видок был у нашей троицы. Женщины фантазируют о том, чтобы их «взяли». Что ж, нас троих тоже взяли, но вовсе не мускулистые полуголые Адонисы из эротических грез.
Джаз взял и оставил без штанов ее муж.
Муж Ханны взял и обвел ее вокруг пальца.
А меня просто взяли и вышвырнули как хлам.
Свадебные напутствия давно пора пересмотреть. И звучать они должны так: «Верь своему супругу. Уважай его. Идеализируй… но постарайся как можно больше записать на свое имя».
Часть четвертая
Глава 1
