Элизабет Лоуэлл - Дождь в пустыне
— Холли… — начал он.
Больше он не произнес ни звука. Пронзительная тишина повисла в воздухе.
— Скажи, что доверяешь мне, — уговаривала она. — Скажи, что любишь меня хотя бы немного, Линк.
Затаив дыхание, испытывая невыносимые муки, она следила за выражением его глаз, губ. Обуревавшие его чувства сделали его черты грубыми и жестокими.
Затянувшееся молчание подтверждало ее самые ужасные опасения. Когда Холли заговорила, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения, ее голос звучал мягко, почти нежно:
— Не переживай, Линк. Теперь все это уже не имеет значения.
Линк сжал ее руки. Он чувствовал ее отчаяние и ярость так же ясно, как клокочущие в нем самом эмоции.
— Не надо, Холли, — произнес он, повторяя ее слова.
— Не надо чего? Говорить правду?
— Что ты считаешь правдой? Любовь? — Его голос ударил ее больнее хлыста.
— Правда в том, — сказала она, — что в глубине души ты уверен: любить красивую женщину — значит разрушать себя. Поэтому я не виню тебя в том, что ты не любишь меня. Ты сильный. Ты хочешь выжить.
И снова веки Линка дрогнули, выдавая его мучения.
— Но я тебя виню, — отчетливо произнесла она, — что ты мстишь мне за то, чего я никогда не делала, не буду делать и никогда не смогла бы сделать.
Холли помедлила, прислушиваясь к раскатам грома, словно к чьему-то голосу, и посмотрела на Линка. Последний лучик надежды мелькнул в ее глазах, когда она заметила его смятение.
— Это не месть, — наконец произнес он.
— Ты не доверяешь мне, значит, не любишь. Это может быть и местью.
— Я не виню тебя за то, что делали моя мать и мачеха.
— Нет, конечно, ты просто считаешь меня такой же, как они, потому что я тоже красива. Я думала, что смогу переубедить тебя.
Линк отвел взгляд, не в силах видеть отражение собственной муки в глазах Холли. Она печально рассмеялась.
— Я была слишком глупа, не правда ли? Не сознавала, что скорее научилась бы ненавидеть, чем ты любить. Но я не смогу так жить. Ненависть разрушит меня. И останется лишь пепелище.
Громовой раскат прокатился по небу, наполнив грохотом комнату. Ничего не значащий звук.
Холли прислушалась. Затем взглянула на Линка. Ее глаза больше не молили о любви.
— Я надеялась, что смогу научить тебя любить, но учителем оказался ты. Ты научил меня ненавидеть.
— Нет, — с болью в голосе произнес он.
Он погладил ее холодную руку, пытаясь вернуть потерянное тепло. Холли не прильнула к нему, но и не отстранилась. Не двинулась с места, словно его и не было рядом.
— Я не испытываю к тебе ненависти, — произнес он. — И никогда не хотел причинить тебе горе.
Холли повернулась, чтобы встать с постели.
— Нет, — сказал он. — Останься со мной. Она словно тень соскользнула с постели, несмотря на то что он все еще держал ее за руку.
— Ты не можешь утешить меня, как и я не могу стереть из твоей памяти прошлое, — бесхитростно произнесла Холли и внимательно посмотрела на него. И хотя ее сердце обливалось горючими слезами, она точно знала, что не заплачет. Слезы рождаются от надежды. А у нее не осталось никаких иллюзий.
Линк медленно разжал пальцы, отпуская ее руку.
Холли повернулась и подошла к окну. Гремел гром, низкие тучи набрякли от влаги в ожидании грозы.
— Извлеки из этого урок на будущее, — произнесла она. — Ты считал меня своей дорогой малышкой, я считала тебя Линком, которого всегда любила. Мы оба ошиблись.
Она закрыла глаза и подождала. Ответом ей была тишина.
— Прощай, Линк.
Холли так и стояла у окна до тех пор, пока не услышала, как за человеком, которого она любила, захлопнулась дверь.
* * *Холли гнала джип с глухим ожесточением, которое сопровождало ее во всем, что бы она ни делала за прошедшие сто дней. Вслед за ней по дороге, ведущей к Невидимым родникам, поднимая клубы пыли, тянулась вереница машин со съемочным снаряжением.
Время летних дождей миновало, как будто его и не было. Летние грозы давно отгремели и казались несбыточной мечтой. После дождей пустыня расцветала, наполняясь благоухающим ароматом цветущих кустов чапареля. Но увы, эта благословенная пора была столь же мимолетна, как вспышка молнии в летнюю грозу. Теперь в воздухе витал лишь запах раскаленной земли и пыли.
Пустыня снова опустела, смиренно дожидаясь в раскаленном сентябрьском безмолвии лучших времен, когда во время зимних дождей она возродится вновь, наполняясь жизнью и благоуханием трав.
Холли лишь раз взглянула на горы.
Равнодушные, безмолвные, покоряющие своим могуществом, неподвижные и неизменные, они напоминали ей мужчину, которого она любила и безвозвратно потеряла.
Она не станет отвечать им. Даже мысленно не станет произносить его имя.
Холли еще сильнее нажала на газ и неистово погнала машину вперед, не замечая, что оставила далеко позади всю съемочную группу. Впрочем, даже если бы она знала об этом, не сбавила бы скорости.
Холли противилась возвращению в Невидимые родники, не видела необходимости забираться в такую глушь. Но Роджер настаивал.
Рекламная кампания коллекции «„Ройс“ — это романтика» уже закончилась, а съемки «Пустыни» не требовали какой-то особенной местности, такой как Невидимые родники. Подошло бы любое место в пустыне.
«Почему бы нам не снять коллекцию в Египте? Древняя история, таинственные пирамиды и то же безжалостно палящее солнце», — без конца спрашивала она у Роджера.
Он же настаивал на нетронутом, первозданном величии Невидимых родников.
Холли всеми силами пыталась его отговорить и даже угрожала расторгнуть контракт. Но конечно, она не сделала бы этого — работа служила ее единственной отдушиной.
Роджер отлично знал это, сделал на это ставку и выиграл. И вот теперь Холли приближалась к тому месту, где ей меньше всего хотелось быть.
Это было единственное, чего Роджер сумел от нее добиться. Поняв, что Линк больше не является частью ее жизни, он решил заполнить пустоту.
Холли вежливо, но твердо отказала ему, что было совсем не похоже на ее прежнее смущение при подобных предложениях с его стороны. Холли припомнила их разговор.
— Я польщена, но позволь сказать тебе «нет», — сказала она.
— Но почему? — спросил Роджер. — Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе горя. У меня нет дурных привычек, я одержим только страстью.
— Нет.
— Шаннон, нам будет хорошо вдвоем.
— Послушай, Роджер. Если ты снова заговоришь об этом, я расторгну контракт и без сожаления оставлю «Ройс продакшнз».
— Шаннон…
— Поверь, я оставила гораздо больше ради того, чтобы выжить.
Роджер поверил ей и никогда больше не заговаривал на эту тему.
