Наталия Рощина - Лучше не бывает
– Может быть, мы поговорим об этом, когда вы вернетесь к вашему привычному ритму? – нервно улыбнувшись кончиками рта, быстро, чуть не скороговоркой произнесла Альбина. В отличие от Воробьевой, она видела, что маршрутка остановилась на кругу. Водитель открыл двери для посадки. Теперь Шаховой хотелось, чтобы эта маленькая женщина с пронзительными голубыми глазами поскорее оказалась в числе пассажиров такси.
– При чем тут мой ритм? – Полина задумчиво смотрела вдаль. – Да и что такое теперь «мой ритм»? Может быть, вы и это знаете?
Шахова пожала плечами. Эта усталая женщина вызвала у нее раздражение, которое нужно было тщательно скрывать. Надежды на то, что Воробьева окажется покладистой и согласится помочь Альбине, таяли с каждой минутой. Все усилия могут оказаться напрасными.
– Что я могу сказать? – Шахова бросила на свою спутницу быстрый цепкий взгляд. – Приведете себя в порядок, успокоитесь. Займетесь любимым делом.
– Есть только одно дело, которое способно удержать меня на этом свете. Я пообещала себе довести его до конца. То, чем я планирую заниматься – это нечто неординарное, что изменит всю мою жизнь.
– Интересно.
– Необычайно.
– Вам нужна помощь?
– Вы уже достаточно приняли участие в моей судьбе. Мне бы хотелось знать, как я должна отблагодарить вас? Я уверена, вы далеки от альтруизма.
Воробьева говорила взволнованно, а замолчав, поджала задрожавшие губы. Альбина смотрела вслед отъезжающему маршрутному такси. Это означало, что у нее есть еще несколько минут. Только нужны ли они ей сейчас? Шахова убедила себя, что разговор впопыхах не приведет к желаемому результату. Этой женщине нужно успокоиться, тогда она, может быть, станет ее союзницей.
– Хорошо, хотя бы намекните, – настаивала Полина. Незаметно она словно стала главной в этом странном дуэте. Теперь Альбине приходилось подстраиваться, а Воробьева взяла инициативу в свои руки. На ее стороне правда. Это придавало ей сил.
– Мы обязательно вернемся к этому разговору. – Шахова достала визитку. – Возьмите. Я буду ждать вашего звонка.
– Где же логика? Я готова выслушать вас здесь и сейчас! А вы…
– Нет, не готовы, – нетерпеливо прервала ее Альбина. – Ваша маршрутка. Торопитесь, она уедет без вас.
– Мое время остановилось. Мне больше некуда спешить. – В голосе Полины сквозило такое отчаяние, что Шахова невольно посочувствовала:
– До встречи.
Ссутулившись, Воробьева повернулась и пошла к такси. Она была свободна, но пока не знала, хватит ли ей сил исполнить задуманное. Она думала об этом все время, что была в заключении. Ограниченное пространство могло сковывать ее движения, но не полет мысли. В этом необыкновенном путешествии Полина представляла себя автором нашумевшего бестселлера. Эту книгу примут миллионы читателей. Она выплеснет на ее страницы всю свою боль, любовь, радость, отчаяние, надежду. Ее слова будут убедительны, чувства искренны. Доведя задуманное до конца, она отдаст последний долг единственной любви.
Разорванное в клочья сердце стучало быстро, как-то неуверенно. Полина закрыла глаза, прислушалась к его сбивчивому ритму. Ничего, она все вытерпит. Судьба испытывает ее на прочность. Изобретательная, равнодушная, хладнокровная, она не рассчитывала, что Полина окажется такой сильной. Каждая потеря приближает мгновение абсолютного единения с миром. Теряя, мы очищаемся, преодолеваем очередную ступень. Внутри возникло и затрепетало чувство, что путь правильный. Дмитрий гордился бы ею. Сознание этого отбросило последние сомнения. Теперь каждый миг приближает триумф. Это будет их общий успех. Ради него она выстоит, ради него родится заново.
…Ролан не мог найти нужные слова. Он понимал, что Альбина ждет от него сочувствия, поддержки, а он устал играть, притворяться. Назимов желал этой женщине таких неприятностей, чтобы она выбросила дурь из головы и занималась тем, за что ей не придется краснеть. Забросив бизнес, Альбина ушла в отупляющее, разрушающее зло. Ролан даже побаивался за ее рассудок, но озвучить свои мысли ему казалось убийственным. Тогда и он рискует попасть под каток ее неправедного гнева.
– Как он мог так со мной поступить? – истерически кричала Альбина. – Мерзкое животное! Ненавижу!
Причина ярости – завещание Шахова, наличие которого скрывалось в интересах следствия. Теперь, когда, несмотря на уговоры, угрозы, обещания мстить, Полина Воробьева отказывалась помогать Альбине в разоблачении Дмитрия, это было смертельным ударом.
– Аля, успокойся! Скажи себе, что все закончилось! – Назимов старался быть деликатным, но Альбина бросала на него такие красноречивые взгляды, что он не чувствовал себя в безопасности. – Ну, чего ты хочешь? Чего тебе не хватает? Я подарю тебе это, ты только скажи!
Неравная борьба с призраком Шахова изматывала Ролана. Ушло чувство вины за связь с женщиной, которая в пору начала их романа была женой друга. В пастельных, размытых тонах сквозило воспоминание о самой дружбе. Сейчас важно было не попасть в жернова отчаяния и ненависти. Инстинкт самосохранения не срабатывал. Понимая, что нужно поставить точку, Ролан упрямо пытался найти ахиллесову пяту Альбины и использовать открытие, чтобы подчинить эту женщину. Теперь у каждого из них была своя навязчивая идея: у Альбины попрание памяти Шахова, а у Назимова – обуздание своенравной спутницы.
– Мне ничего не нужно от тебя! Я сама исполняю все мои желания, все мои капризы! – сжимая кулаки от бессильной ярости, кричала Альбина. – Как ты не понимаешь, он надсмехается надо мной! Он предал меня при жизни и продолжает окунать в дерьмо после смерти!
– Отнесись к этому иначе, Аля! Живи своей жизнью, наконец! У тебя есть для этого все, ну сама же говоришь!
– Что ты привязался ко мне? – зарыдала Альбина. Ей было стыдно, что он стал свидетелем ее слез, ее слабости. Назимов – мужчина, с которым она закрутила роман, стараясь досадить Дмитрию, ответить на его постоянные измены. Потом Ролан стал привычкой, а позднее – благодарным слушателем. Когда она кричала, чтобы он убирался прочь, на самом деле меньше всего хотела остаться одна. Альбина понимала, что его терпение не безгранично и когда-нибудь он навсегда уйдет из ее жизни.
– Я хочу помочь тебе.
– То жениться, то помочь. – Шахова закурила.
– Ты много куришь. – Ролан не находил себе места. Стены просторной гостиной давили на него, сжимая пространство до критической отметки. Хотелось убежать, навсегда забыв об этом доме, этой женщине. Но пройдет время, и он не простит себе подобной слабости. – Аля, успокойся! Я переживаю. Я не могу видеть тебя такой.
– Не смотри! Дверь не заперта!
