Вера Копейко - Окольцованная птица
— Светка, будь другом. — Запыхавшийся Купцов ногой распахнул приемную. Руки у него были заняты.
— Буду, — сказала она. — Насколько я понимаю, всем остальным я уже была.
Он разжал руки, и обе коробки шлепнулись на пол.
— Ты очень сообразительная девушка.
— За то ты мне и платишь. — Она усмехнулась и снова повернулась к экрану компьютера. — У нее голос точно такой, как я думала, — сказала она.
— Откуда ты знаешь? — спросил он, поймав себя на том, что и не думает скрывать что-то или отрицать.
— Я звонила тебе днем.
— И?..
— Она сняла трубку.
— А дальше что?
— Я положила трубку.
— Почему?
— А ты как думаешь? — Впервые в ее голосе Купцов услышал что-то, что заставило его повернуться к Светлане. С удивлением он увидел, как обиженно она сложила губы.
— Ты что? — Он пожал плечами. — Ведь мы с тобой…
— Да, мы с тобой… никто. Я просто так, выполняю дополнительные обязанности, не вписанные в договор при найме на работу. Референт по юридическим вопросам.
— Ты и есть референт. По гораздо большим, чем просто юридические, вопросам.
— Конечно, я, к примеру, знаю, что ты не любишь, когда тебе в чашку наливают чай под завязку. Ты любишь, чтобы ниже края на сантиметр. Помнишь, мы были в одном доме, у коллекционера? Нас поили чаем, и хозяйка налила почти под завязку?
— А ты ее схватила за руку, и она обожглась. — Он рассмеялся.
— Я тебя защищала, Купцов.
— Разве я не был благодарен? — спросил он, потом кивнул на коробки. — А это тоже, между прочим, выражение моей благодарности.
— Да неужели? Новый картридж для принтера? Или стереоколонки к компьютеру? Я говорила тебе, что хочу слушать музыку, когда слишком долго жду тебя и не уезжаю с работы. — Она потупила взгляд, делая вид, что рассматривает нижнюю строчку экрана. — К тебе домой.
— Не угадала, — засмеялся он. Потом шумно вздохнул и подошел к ней. — Светка, все когда-то кончается.
— Потому что начинается снова, — скривила губы Светлана, пытаясь не заводиться. Она знала, на что шла, и знала, как это закончится. Ее смутило одно — поворот к новому витку отношений. А по новому витку у нее было только с одним человеком — с ее вечным художником.
— Да, представь себе, снова. Но, я думаю, это в последний раз. — В голосе Романа было что-то, чего она никогда раньше не слышала.
Светлана вздрогнула.
— Вот так вот, да?
— Ага. Ее я ждал всю жизнь. — Он улыбнулся. — Кто бы мне раньше такое сказал — я бы не поверил. — Да, но это все лирика. Перейдем к практике. Итак, я выражаю тебе свою благодарность. — Он кивнул на коробки. — Это тебе, как я уже говорил. Можешь посмотреть и даже… — он сделал паузу, — примерить.
Светлана уставилась на Купцова. Конечно, Роман делал ей подарки. Она любила материальное выражение благодарности, и вовсе не от пристрастия к стяжательству — за ней не водилось такого греха. Но Светлана знала: слова произносить — просто. А потратиться — это уже кое-чего стоит.
Она медленно встала, взяла одну коробку, положила на стол и развязала упаковку. Под крышкой, которая всем своим видом заявляла, что не может прикрывать собой какую-то дешевку, оказалась на самом деле отменная вещь. Голубовато-серый плащ, уложенный ловкими руками нездешних продавщиц, обещал удовольствие.
— Ох! — Она потянулась к плащу.
— Под цвет твоих глаз.
Она развернула плащ, по ее лицу было ясно, как ей он нравится. Нежные щеки заалели от удовольствия.
— Слушай, Роман, а ты здорово влюбился.
— Советую заглянуть во вторую коробку.
— Сейчас. — Она подхватила вторую и торопливо открыла.
Черные лодочки, похожие на ее, на те самые, которые она оставила у него дома.
— Как это понимать? — настороженно спросила она.
— Да ты примерь.
Она сбросила одну туфельку на высоком каблуке и надела новую.
— Точно. Слушай, это же… — Она назвала фирму, от одного названия которой захватывало дух. — Нет, я не понимаю…
— Чего тут понимать? Возмещаю нанесенный материальный ущерб. Я правильно формулирую с юридической точки зрения? — спросил он.
— Смотря что ты хочешь сказать, — осторожно проговорила Светлана, стоя в разных туфлях. Плащ струился, обтекая легкую фигурку.
— Понимаешь, я выбросил твой плащ и туфли. Те, которые ты оставила у меня.
— Выбросил? — Светлана уставилась на Купцова, ее глаза от удивления стали серыми. — А чем они тебе насолили? Что они тебе сделали?
— Да ничем и ничего. — Купцов пожал плечами. — Просто взял и выбросил.
Внезапно до нее дошло. Она расхохоталась. Она хохотала так, как будто ее щекотали.
— Ой, я не могу. Ты выбросил, чтобы она поверила, что меня у тебя больше нет? Она потребовала? Она потребовала выбросить?
— Нет, что ты. Я сам…
— Ну, Купцов, совершенно точно: у тебя начинается новая жизнь. Что ж, удачи тебе. А за одежку спасибо. У меня нет к тебе имущественных претензий. — Она засмеялась. — Никаких.
Светлана была абсолютно права. У Романа началась новая жизнь после отъезда Ульяны. Просыпаясь, он тянулся к телефону, чтобы сказать Ульяне «доброе утро», а вечером не ложился спать без того, чтобы не пожелать приятных снов.
— Я хочу, чтобы ты увидела меня, — заявлял он ей. Она смеялась и спрашивала:
— В каком виде закажете?
— Это ты мне должна сказать в каком, и я явлюсь к тебе во сне, — выспренне произносил он, но по интонации было ясно, в каком именно виде он хотел к ней явиться.
Странное дело, но они почти не упоминали о ружье. Более того, он ловил себя на мысли, что ему сейчас безразлично, что уплыл номер ружья, тот самый, вожделенный, без которого для него закрыт навсегда счет в швейцарском банке. Да есть ли он там на самом деле — его это не заботило ничуть. Его заботило другое, как оказаться поскорее рядом с Ульяной, а если нет, то хотя бы лишний раз услышать ее голос. У нее необыкновенный голос. Голос-мечта.
Она вся необыкновенная. Она двигается, как лесная кошка. И занимается любовью точно так же, как она. Однажды он был свидетелем сцены редкостной. Он забрел в глухой угол дальневосточной тайги и видел брачные игры тигров… Он до сих пор помнит, что от этого зрелища безудержной страсти он чуть не упал с лабаза, устроенного на сосне, где сидел затаившись в ожидании медведя, на которого он тогда охотился.
Покорить такую сильную женщину, как Ульяна Кузьмина, дорогого стоит, гордился он собой.
Как она налетела на него, а? Рука у нее, надо сказать, тяжелая. Он поднес руку к щеке, и ему показалось, она у него горит так же, как от пощечины.
Но… почему он не возмутился, что она его заподозрила в краже? Напротив, он испытал какое-то странное удовлетворение от этого. Значит, в ее глазах он вот такой, рисковый, сильный, готовый на все ради желанного или вожделенного. Однако… Он покрутил головой. И она готова, кажется, связаться с таким. Гм…
