Вечная ложь - Джилл Рамсовер

Она была моей. И точка.

Я бы сделал все, чтобы она поняла, и это включало в себя просьбу о помощи ее отца. Обычно я не любил просить о помощи, тем более с женщиной, но для нее я мало что мог сделать.

Стараясь быть уважительным, я назначил время встречи с Энцо в его офисе. Была пятница, но в офисе все еще кипела работа. Когда я вошел в его кабинет, я понял, что уже чувствую себя более комфортно рядом с этим человеком.

— Присаживайся, — предложил он официальным тоном. — Чем я могу быть полезен?

— Я хочу поговорить с тобой об Алессии.

Он не выглядел удивленным. — Я знаю, что она тебе очень интересна, но ты должен признать, что она может быть не приспособлена к этой жизни.

— Нет ничего такого, для чего она может быть не приспособлена — я буду защищать ее, — возразил я в ответ.

— Как на этой неделе? — Его глаза были каменно-холодными, но остальные черты лица были бесстрастными.

— Я бы справился намного лучше тебя. По крайней мере, я не закрывал глаза на то, что моя дочь подвергалась сексуальным домогательствам в кабинете в конце коридора. — Я вспылил, и это не помогло мне заручиться его поддержкой, но будь я проклят, если он ставит под сомнение мои способности, в то время как он был столь же небрежен, если не более того.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Ее босс, Коулман его звали. Он домогался ее, приставал к ней, даже лапал ее прямо здесь, в Triton, с того самого дня, как она начала работать на тебя.

Его лоб избороздили тревожные морщины, а глаза опустились на стол. — Почему она не сказала мне? Или не сообщила о нем в отдел кадров?

— Она сказала, что ты хочешь, чтобы она сама разобралась с этим, поэтому она и пыталась это сделать, но ее методы были неэффективны. Я поймал его, когда он пытался изнасиловать ее в уборной неделю назад.

— Коулман умер около недели назад, он был... — Его глаза нашли мои, между нами установилась молчаливая связь. Напряжение в его плечах ослабло, когда пришло осознание того, что моя преданность Алессии не знает границ.

Я буду оберегать ее любой ценой.

Энцо кивнул. — Я сделал все, что мог, со своими девочками. Этот мир — опасное место, и трудно понять, как лучше защитить своих детей.

— Ты держал их неосведомленными и слабыми.

— Будь осторожен, когда судишь меня, — предупредил он с легкой ноткой в голосе. — Бог даст, когда-нибудь у тебя будут свои дети, и я думаю, что эта задача покажется тебе гораздо более сложной, чем ты можешь себе представить.

— Ты прав, — согласился я, со вздохом опуская голову. — Я становлюсь эмоциональным, когда речь заходит о ней — то, к чему я не привык. Я не видел ее с тех пор, как ее забрали, и это делает меня довольно невыносимым. Я чуть не обезглавил одного из своих лучших друзей, когда он сказал, что мне нужно заняться сексом. Я хочу твою дочь. Я знаю, что могу сделать ее счастливой, но мне нужна помощь, чтобы она увидела это — чтобы она приняла наш образ жизни и приняла меня.

Он долго смотрел на меня, выражение его лица было отрешенным. — Я ценю твое упорство — это важное качество для молодого человека. Я также верю, что ты обеспечишь безопасность моей дочери, что имеет для меня важнейшее значение. По этим причинам я посмотрю, что можно сделать, но не могу ничего обещать. Алессия — самостоятельная женщина, и у нее есть свобода выбирать, с кем встречаться.

— Я понимаю, — ответил я, испытывая головокружение от облегчения. — Все, о чем я прошу, это поговорить с ней. — Я встал и протянул руку, которую он крепко сжал. — Спасибо, мистер Дженовезе.

— Зови меня Энцо. У меня такое чувство, что мы с тобой еще не раз увидимся. — Он сардонически посмотрел на меня, и впервые я увидел нотку юмора в глазах старика. Он не сказал этого такими словами, но я только что получил благословение Энцо Дженовезе на отношения с его дочерью.

26

АЛЕССИЯ

Было удивительно, насколько лучше я себя чувствовала, просто вернувшись в свою собственную квартиру. Врач моего отца осмотрел меня перед тем, как я покинула их дом, на чем настояли мои родители, прежде чем разрешить мне уехать. Доктор заверил меня, что раны заживут хорошо, оставив минимальные шрамы, но я поверю в это, когда увижу сама.

Когда он снял повязки, я увидела в первом ряду, как много повреждений нанес Рико. Только на нижней стороне левого предплечья у меня было восемнадцать порезов, почти все перпендикулярно руке. Должно быть, он рассматривал свою работу как форму искусства, потому что в линиях были узоры.

Я пыталась напомнить себе, что мне повезло, что он любит играть со своими жертвами — если бы он пошел сразу на убийство, я была бы уже давно мертва, когда Маттео пришел за мной. Несколько оставшихся шрамов навсегда останутся напоминанием о том, как близко я подошла к смерти.

И напоминанием о предательстве Сэла.

Как человек, которого я знала всю свою жизнь, предложил принести меня в жертву, как мусор? С того дня мой мозг никак не мог понять, как такое зло могло скрываться среди нас, не будучи обнаруженным. Все, что я могла предположить, это то, что глубина его развращенности позволяла ему прятаться на виду у всех. Он не испытывал ни вины, ни сомнений в своих действиях, а это означало, что он мог сделать все, что потребуется, чтобы защитить себя и достичь своих целей.

Он был социопатом.

Другого приемлемого объяснения не было.

К сожалению, это означало, что мы мало что могли сделать, чтобы защитить себя. Такой человек абсолютен в своей безжалостности. Подобно террористу, стремящемуся взорвать здание, его слепая убежденность и развращенное отсутствие сочувствия делали его чрезвычайно опасным.

Самым пугающим было то, как хорошо он это скрывал. Я с содроганием думала о том, на что еще он мог быть способен в течение многих лет. Хорошо, что его истинная сущность была раскрыта, но он все еще был на свободе. Какая-то часть меня не сможет спокойно дышать, пока Сэл не будет