Босиком за ветром (СИ) - Грачева Татьяна Александровна
Крис смотрел на веселящихся взрослых снисходительно и немного с осуждением. Без Славки ему тут было странно и неловко, хотя с ней, наверное, было бы ещё неудобнее. Праздник носил явный любовный оттенок, как день святого Валентина. Все бродили взбудораженные, улыбчивые и загадочные. Трезвых практически не было, а с наступлением темноты увели детей. Веселье вышло на новый уровень неприличности. Едва спрятавшись под пышными венками то там, то тут целовались парочки, под прикрытием темноты и деревьев жарко обнимались, а возможно, и не только.
Крис немного побродил по поляне с Витьком, тот надегустировался ежевичного вина и передвигался зигзагами, оправдывая свою извилистую кличку. Пытался петь, а потом решил выспаться прямо на траве. Машка тоже бродила где-то тут. Один раз хоровод, в котором она кружилась, едва не затоптал Криса. Миху не отпустили на праздник, это было ожидаемо, его родители очень трепетно относились к местным легендам, видимо, переживали, что подросший Миха случайно обзаведётся невестой в столь раннем возрасте, и у них не будет выбора, кроме как сыграть свадьбу.
У Шестого моста Крис столкнулся с Джеком, пьяным и расхристанным. Джек с трудом сфокусировал взгляд, ткнул Криса в грудь, а потом приобнял, видимо, чтобы не упасть.
– Где Маугли?
Крис сбросил его тяжёлую руку с плеча.
– Её тут нет.
– Ага, конечно, нет. Сам уже, небось, задрал ей платье где-то в чаще леса и разложил на травке.
Крис скривился. Он понимал, что стыдить пьяного абсолютно бессмысленно, а Джека ещё и опасно, но всё-таки возразил:
– Прекрати уже говорить о ней гадости. Если она тебе нравится, это странный способ показать симпатию.
Джек нахмурился.
– Ты меня учить, что ли, будешь? Приехал-уехал, а я тут всё время живу, имею на неё право.
– Какое право? Она не вещь и не домашний питомец, – Крис разозлился. Он точно знал, что Славка терпеть не может Джека, и его бесило, что тот говорил о ней как о своей собственности.
– А ты не лезь. Сам разберусь.
Джек оттолкнул Криса в сторону и, шатаясь, побрёл на поляну. Крис какое-то время наблюдал за ним с моста, видел, как он останавливал девушек и заглядывал под венки, видимо, искал Славку.
Уходя с поляны, он обдумывал впечатления от пьяных гуляний в долине лотосов. Праздник ему не понравился. Мало того, что дикий, некомфортный на траве и без современной музыки, так ещё и какой-то бесстыжий. Все, озабоченные поцелуями и объятиями, бессовестно тискаются у всех на виду. Смотреть на это безобразие и не участвовать было совсем не весело, скорее противно.
На следующий день Крис собрался в гости к Славке. Умылся, причесался, протёр стекла очков, выгладил серую футболку. В отличие от других ребят Славка не подшучивала над его маниакальной аккуратностью, единственное, что ей не нравилось, – его уложенные волосы. Их она нарочно лохматила и делилась перьями из своей причёски.
Славку он увидел ещё издалека. Она раскачивалась на качелях, высоко взлетая, бежала по небу босыми пятками и заливалась смехом. Крис приблизился к дубу, опёрся плечом о ствол и несколько минут молча наблюдал за ней, не пытаясь заговорить. Подол платья взмывал подобно волне прибоя, вспенивался вокруг её острых коленок и опадал уставшим парусом.
Качели постепенно остановились, Славка сдвинулась в сторону, приглашая сесть.
– Привет.
– Привет, Шиатид, – Крис обошёл качели и сел на дощечку, так что их ноги оказались с разных её сторон. Чуть отклонившись, оглядел взъерошенную возбуждённую Славку. Каждый раз, когда он называл её этим прозвищем, она смущённо и радостно улыбалась, и он, видя её реакцию, старался произносить это слово чаще. Ему самому нравилось его необычное шипящее звучание. А босоногой Славке оно вообще подходило идеально. – Почему тебя вчера не было на поляне?
Улыбка сразу же сползла с её лица, она сморщила нос и поджала губы.
– Мама не пустила.
Крис удивился. Не помнил, чтобы Зофья хоть что-то запрещала своей вольнолюбивой дочке.
– Почему?
– Сказала, что нельзя. Там ежевичное вино льётся рекой, а воздух насыщен хмелем. Она и раньше говорила, что там слишком много дури, но в этот раз не разрешила даже приближаться к деревне.
– Понятно, – задумчиво протянул Крис, вспомнил Джека. – Ты ничего не пропустила. Скукота и хренотень для озабоченных. Пойдём к водопаду?
– Нет. Не могу, я тебе подарок готовлю. Боюсь не успеть ко дню рождения.
– Рубашку, что ли, крапивную?
Славка ткнула его кулаком в плечо и с наигранной обидой насупилась.
– Дурачина.
– А что? – Крис заглянул ей в лицо, ответа не ждал. Ему просто нравилось её дразнить.
– Сюрприз же.
– А зачем тогда сказала, что готовишь подарок?
Славка задумчиво пожала плечами:
– Не знаю, потому что я сама дурачина. Всё тебе говорю.
– Мне теперь любопытно, что там за подарок такой сложный, что требует столько времени на подготовку, – он на секунду задумался, – буду тебя пытать.
И сразу же приступил к исполнению угрозы – начал щекотать Славку. Она звонко хохотала и отталкивала его руки, выкручиваясь, елозила на дощечке. В итоге свалилась с неё на траву, задрав кверху ноги. Уже глядя на Криса снизу вверх, призналась:
– Придёшь в наше логово в день рождения, там и узнаешь.
Почти две недели Славка загадочно хранила молчание. В логове ничего нового не появилось, если Славка и готовила сюрприз, то в те короткие промежутки времени, которые они не проводили вместе, и, скорее всего, дома. Крис тоже задумал сделать Славке подарок, что-нибудь важное, трудоёмкое и запоминающееся. Зря он подарил череп, ничего более оригинального на ум не приходило.
Когда баба Люба ушла на работу, он облазил горище. Голуби так сильно всё там загадили, что у вещей осталась только форма. На следующий день он забрался в сарай. Снова нашёл нарды и вспомнил, как они со Славкой играли в них, не зная правил. Из угла сарая на него смотрел старый умывальник с потемневшим зеркалом. Именно таким Крис представлял Мойдодыра, жуткого начальника мочалок – первую травму детской неокрепшей психики. Он вздрогнул и отвернулся. А вскоре раздобыл коробочку с мелкими толевыми гвоздями и временно забыл про поиски подарка.
Взяв молоток, долго бродил по двору в поисках места, где можно их вбить. Остановился у стенки сарая, четыре года назад тут висел дартс, забытый в деревне при отъезде, возможно, сейчас лежащий на горище в виде овального пятна из голубиного помета. Деревянные доски сарая потемнели до черноты, но не рассохлись и не сгнили. Он примерился и вбил гвоздики в виде созвездия большой медведицы – Бааххаджи, как говорила Славка. Получилось узнаваемо и симпатично.
Снова обошёл двор, подразнил нутрий и вернулся к верстаку в тени перекошенного сарая. Следующую картинку из гвоздиков сделал прямо на верстаке. Закончив кривоватое сердце, расставил внутри него гвоздики в виде буквы «С» и тоже вбил. Блестящие шляпки ярко светились на фоне тёмных досок и, к сожалению, выделялись слишком заметно. Крис набрал влажной земли у крана и замазал сердце вместе с первой буквой имени. Не хотел, чтобы увидели баба Люба, Зигога и тем более та, кому посвящалось гвоздиковое творчество.
За неделю до своего дня рождения он наконец-то понял, что подарит Славке, но в Старолисовской найти что-то, не относящее к предметам первой необходимости, было практически невозможно. В единственном магазине на прилавках лежали выгоревшие и вылинявшие товары, словно забытые кем-то по неосторожности или выброшенные, да ещё в единственном экземпляре. Хлеб пекли сами, «молоко» каждый день паслось на полях и попадало в дома свежим дважды в сутки. Мукой обеспечивал дед Михи, а маслом – муж противной Поликарповны. А всякие излишества привозили из Абинска, благо до города вела хорошая асфальтированная дорога. Местные находили её легко, почти интуитивно, а чужаки просто не замечали поворот, ведущий к мосту через Капиляпу.
Крис позавтракал вместе с Зигогой очередным яичным блюдом и отправился в центр деревни, здесь, если верить слухам, можно было поймать сеть, в крайнем случае позвонить с громоздкого городского аппарата. Тот больше вписывался в музей, чем в реальность. Крис видел его всего один раз и даже не представлял, как им пользоваться, скорее всего, этот телефон работал на пару, торфе и немножко на молитвах.
