Хочу Вас... профессор! (СИ) - Берг Аруся

Что ж, последние штрихи и я наконец буду свободен.

Не то, чтобы я раньше был обременён чем-то подобным.

Я имею ввиду завещанием.

Однако после смерти отца, некоторым «персонажам» из его фирмы, оглашение сие документа кажется первостепенной задачей.

Боятся, что я встану у руля и буду ими командовать.

Да только они ещё не знают, что я всё уже для себя решил и согласовал этот вопрос с непосредственным замом отца.

Это при условии, если в его завещании фигурирует моя персона, в чём я очень сильно сомневаюсь.

– Виктор, меня зовут Степан, это я вам звонил, – он улыбается дежурной улыбкой. – Присаживайтесь.

– Я к вам ненадолго, – предупреждаю, садясь за стол. – Давайте сразу по делу.

– Да-да, конечно… Я так понял, Инну Аркадьевну дожидаться не будем?

– Она уехала, – произношу ровно. – И не приедет сюда больше. Никогда.

– Понял. В принципе, её участие необязательно.

Он вытаскивает документы из папки и разложив их на столе, зачитывает завещание:

– Я, Аверин Николай Фёдорович, проживающий в городе Санкт-Петербург... данным завещанием делаю следующие распоряжения. Принадлежащее мне следующее имущество, а именно:

Жилой дом, расположенный по адресу…

Он начинает перечислять собственность, оставленную им,

– … «NV group», я завещаю своему сыну Аверину Виктору Николаевичу.

Когда он заканчивает читать завещание, из груди вырывается смешок.

– Интересные дела. Он всю жизнь меня ненавидел и решил оставить всё своё несметное богатство мне?

– Другого имени здесь нет, поэтому да. Только вот…

– Только мне вот это всё, – договариваю за него, кивая на бумаги в руках, – не нужно.

– Он предвидел такой расклад. Поэтому есть ещё кое-что, – он передаёт мне конверт. – Вот это вам.

– Что это? – усмехаюсь, осматривая его.

– Это письмо вам от отца. Вы прочтите его… И Виктор, если вдруг передумаете, вы знаете, где меня найти. Всё-таки у вас семья. Подумайте о ней.

***

Подъехав к дому, я выхожу из автомобиля и отворяю заднюю дверь. Нагибаюсь, чтобы достать продукты из салона, как вдруг, из моего кармана что-то вываливается.

Хочу дотянуться, но…

– Твою мать, – выругиваюсь, ударившись головой об потолок машины.

И только с третьего раза, мне всё-таки удаётся найти пропажу.

Сглатываю, смотря на письмо, о котором уже забыл.

Около минуты, колеблюсь открыть или нет, а затем аккуратно рву бумагу и разворачиваю сложенный вдвое белый лист.

Со вздохом, начинаю читать:

Виктор, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых.

Тем лучше.

Потому, что мне бы никогда не хватило смелости сказать тебе это в лицо.

Знаю ты ненавидишь, презираешь меня, и я не достоин быть выслушанным.

А ещё я знаю того, что я натворил, нельзя простить. Хотя может, и не надо.

Ты волен разорвать это письмо прямо сейчас, не дочитав его до конца, но, если ты позволишь мне начать, я буду без остановки рассказывать о том, как мне жаль.

Как мне жаль, что из-за собственной трусости и желании избежать тени прошлого, я отвергал тебя, когда ты сам протягивал ко мне руки.

Отвергал. Унижал. Обвинял тебя в том, в чём ты вовсе не виноват.

Не виноват.

Никогда не был.

И я за это сполна поплатился.

Потому, что, отвергая тебя, я обрёк себя на беспросветное одиночество и абсолютно лишённую смыслом жизнь.

Я ведь никогда не говорил тебе о своём прошлом.

Сейчас могу.

Правда в том, что я не искал любви. Не стремился к этому. Но так сложились обстоятельства, что я встретил девушку.

Невероятную. Идеальную.

Совершенную в своей красоте.

Ту, ради которой, можно убить, если понадобится.

И так получилось, что она ответила мне тем же.

Виктор, твоя мать была прекрасной женщиной, но она ушла слишком рано, а я так и не смог забыть её.

Потом я уже узнал, что она была тяжело больна… а я не заметил. Разве так бывает?

Оказалось, да… бывает.

Хирург, делавший ей операцию, сказал, что у неё был выбор.

Или она, или ребёнок.

Виктор, она выбрала тебя.

А я не мог понять и принять её выбор.

Для меня это было настоящим предательством.

Вот так вот. Решить за нас двоих.

А ещё ты… маленький совсем.

Каждый раз, глядя на тебя… Я видел её, и эта боль внутри сжирала всё на своём пути. 

Она поглотила меня полностью и превратила в глубоко несчастного человека.

Я решил упиваться этой болью в одиночку... 

Виктор, я ненавидел тебя со страшной силой. Ненавидел ровно так ж сильно, как и любил.

Ты наверняка не веришь мне, но это так.

Даже, когда твоя бывшая пришла ко мне в дом, я хотел раскрыть тебе глаза на её сущность.

Потому, что считал, что тем самым помогаю тебе, избавляя от ненужного груза.

Виктор, я слишком много совершил ошибок, а прощения просить так и не научился. Я и не думал, что оно мне когда-нибудь понадобится.

Это прощение.

Карьера. Деньги. Статус.

Всё это блажь.

Всего этого можно добиться…

А как получить прощение?

В последние дни своей жизни, я часто думал над этим и не находил ответ.

Я ведь делал всё возможное, чтобы ты избегал меня.

Я сам построил между нами стену, сквозь которую тебе, маленькому мальчику шести лет невозможно было пробраться.

Никак.

Я отчего то верил, что поступаю верно. Эгоистично думал, что так будет лучше.

Теперь же, я понимаю, что глубоко заблуждался.

Слишком поздно, ведь так?

Поздно, знаю.

Однако несмотря на то, что я тебе сделал, ты вырос достойным человеком, которым можно гордиться.

Я горжусь тобой, сын.

Если ты читаешь это письмо, значит болезнь забрала меня туда, где я должен был быть давно.

Туда, где есть моя Алиса.

Говорят, если сын похож на свою мать, он будет счастлив.

Я очень надеюсь, что так и будет и ты найдёшь свою любовь. Обретешь счастье и когда-нибудь … сможешь меня простить.

Потому что всё, что я имел, отныне – твоё. Знаю, ты упрямый до мозга костей, но мне бы очень хотелось, чтобы ты принял мой прощальный подарок тебе.

Виктор, я прожил много лет, а так и не научился самому главному...

Умению отпускать и прощать.

Я не смог отпустить твою маму и не смог простить себя за то, что не доглядел за ней.

Это не твоя вина.

Это только моя вина.

Жаль, что потерянного времени уже не вернуть.

Я бы обязательно всё исправил.

Я бы никогда так не поступил с тобой.

Прости меня, сын, если сможешь…

Твой, отец.

Не замечаю, как крепко сжимаю лист в руке и поднимаю голову к небу, шумно выдыхая:

Я ТЕБЯ ПРОЩАЮ…

Эпилог. Аня

Я закрыла кран с горячей водой, и… в этот момент раздался звонок в дверь.

Со вздохом, выхожу из душа и наспех обмотав полотенцем тело, направляюсь в коридор…

Наверняка снова дети играются.

– Слушайте, если вы не прекратите это делать, я пожалуюсь вашим родителям, – ворчу, нажимая ручку вниз и открываю дверь. – Витя?

На секунду я застываю, придерживая полотенце на груди одной рукой, чтобы оно не слетело.

Однако тщетно это всё.

Я смущённо ему улыбаюсь, прикусывая губу:

– Привет.

Вместо ответа его взгляд скользит по моему телу… исследуя ключицы, задерживается на груди.

Горячая истома окутывает меня тут же.

Только Витя умеет смотреть так, что ни слова, ни касания не нужны.