Мы сгорим вместе. Сводные. - Маргарита Аланина
Не хочу идти одна. У меня плохое предчувствие. В груди странно припекает, создавая дополнительную ветку страха. Скорее всего, из-за предстоящей встречи с Викторией. А может из-за резкости, с которой папа написал сообщение. Вдруг он сгладил углы…
- Демьян, а ты со мной не хочешь пойти?
- Ноги моей там не будет, - цедит со сжатой челюстью.
- Окей, - выдавливаю улыбку. – Может тебе что-нибудь взять из вещей?
- Бутсы, - отвечает без раздумий.
- Как выглядят?
- Зайдешь в мою бывшую комнату и увидишь треть стены, занятую обувью. Внизу стоит самая замученная пара, их и возьми. Они счастливые, ни одну игру в них не слил.
О, у него имеются счастливые бутсы. Мило. Сентиментально. Чем больше узнаю Демьяна, тем сильнее клокочет сердце.
- Поняла.
Астон тормозит в метрах пятидесяти от дома Покровских. Демьян сжимает мою руку и рывком впечатывает меня в себя.
Застыв, фокусируемся друг на друге.
Глаза в глаза. Дыхание к дыханию.
Мой кошмар наяву и сладкое наваждение в одном лице уничтожает расстояние между нами. Почти касается. Почти…
- Ты ничего не хочешь мне рассказать? – выдавливаю из себя на чистейшем упрямстве. Внутренне я расплавилась и сдалась зеленым глазам, а переступить через себя не могу.
Демьян протягивает руку и обхватывает мой подбородок. Проводит большим пальцем под нижней губой и сипло вибрирует:
- нет. Я хочу, чтобы ты продолжала улыбаться.
Вырываюсь и вылетаю из машины. К черту его. Почему я вообще каждый раз возвращаюсь к этому?! Как избавиться от наваждения?!
К черту..я должна думать о папе и о том, что мне принесет эта встреча.
- Юль, я восстановил номер, - летит мне в спину.
На дне сумки нахожу ключи, которые забыла отдать. И не выбросила. Просто забыла о них. Не даю себе времени замяться, захожу во двор. В это же время Астон срывается с места. Его рычание идеально вторит шуму в ушах.
На стук в дверь никто не реагирует. После второго стука замечаю, что дверь не заперта. Захожу и понимаю почему дверь не открыли. Мачеха с папой ругаются в районе кухни. Иду на их голоса и невольно прислушиваюсь.
Как воришка прячусь за стенкой в столовой. Подмечаю, что атмосфера не изменилась. В доме роскошно и пусто.
- Она не берет, - гаркает папа. Голос злой и добрый и кажется немного чужим. – Ты зачем это сделала? Я тебе запретил использовать мою дочь. Держи – дозванивайся и объясняй, что стащила телефон, пока я был в душе.
Речь обо мне? Сообщения отправила Вика? Интересно…и очень гнусно. Вика меня не особо удивила, если хорошо подумать. Зато от сердца отлегло. Папа в порядке. А телефон я зыбыла снять с беззвучного режима.
- Я хочу знать, что с Демьяном и что он вытворяет за моей спиной, а с Юлей ничего не случится, - у Вики всегда был противный голос или я предвзята?
- Сын с тобой не разговаривает, Юля со мной через губу общается, а ты хочешь, чтобы совсем прекратила? – орет мой родитель.
- Я по твоему виновата? Я? Юля, праведница доморощенная, влезла не в свое дело. Она виновата.
- Вика, не пори ерунду, - никогда не слышала, чтобы папа разговаривал жестко, - Не надо было утаивать от Демьяна, надо было подготавливать его к возможному раскрытию правды.
- Не надо было молчать? Правду, говоришь, надо было сказать? А что ж ты не сказал Юленьке, что её мать умирала, а ты тем временем хорошо проводил время в кровати со мной? А может мне ей рассказать? – надрывно дребезжит Вика.
Закрываю рот ладошкой и опираюсь на стену. Рассеянно смотрю перед собой, переваривая…
Папа изменял маме с Викой? Папа предал нашу семью? Он врал на протяжении трех лет? Они были знакомы?
Бред озлобленной женщины не может быть правдой.
Нет. Нет. Нет.
Папа опровергнет… Обязан!
Прислушиваюсь к гробовой тишине. Не дышу.
- Ты не посмеешь, - разъяренно выкрикивает папа и что-то роняет.
Не опроверг.
Хлопок. Взрыв. Треск.
Адская по силе вспышка разрывает грудь. Сползаю по стене и закрываю уши. Я хочу оглохнуть. Забыть. Исчезнуть. Что угодно, только бы не находиться здесь. Реальность может превратится в пыль. Вместо неё, я распадаюсь на части. Огромный кусок души безостановочно дробит на мелкие части.
Все воспоминания одномоментно превратились в грязь. Он бежал от себя, и меня тащил с собой. Три года я провела наедине со лжецом… Мама тратила последние силы на улыбки для нас, а он…
Мой родной человек- предатель. Он изменял маме… Врал в глаза. Посмел представить мне свою любовницу! Жениться на ней! Привести меня в её дом…
Слепила из нас идеальную семейку уродцев.
Каждый бы Олежке в глотку запихать.
Юль, не надо лезть в это…
Обрывки фраз Демьяна далеким шепотом раздаются в сознании. Детали пазла соединяются в единое целое.
Демьян знал и молчал. Уступил предателю.
Я хочу, чтобы ты продолжала улыбаться…
Не то, что улыбаться, мне дышать сложно. Я замерзаю. От кончиков пальцев ноги ледяная корка нарастает снаружи и внутри.
Из-за стенки продолжают доноситься крики.
- …знает новый адрес Демы. Он уверен, что мальчишеская дурь пройдет и Демьян смирится….
Сильнее закрываю уши. Тошнит от голоса Вики.
- ….Юля и мой сын вместе, поэтому надо держать руку на пульсе, иначе он сам ей все расскажет… - врезается в барабанные перепонки. – Я поговорю с ней сама, объясню, извинюсь, но мне надо с ней поговорить.
Хватит с меня. Не могу слушать. Поднимаюсь на ноги и падаю на стену. Голова кружится.
В тумане дохожу до дверного проема кухни и прислоняюсь головой к нему. Комната плывет перед глазами. Две лживые оболочки видятся мутными пятнами. Моргаю, концентрируя фокус, и мычу что-то.
Они оборачиваются, бледнеют и застывают. Я бы сочла выражения их лиц комичными или абсурдным, если бы хоть что-то чувствовала.
- Юля…- изумляется лжец.
- У меня один вопрос – за что ты так с мамой? – сиплю, давясь слезами, которые не заметила раньше.
Мне необходимы силы для разговора и их мне предаст хорошее воспоминание. Разворачиваюсь и заставляю
