Василий Коледин - Благие намеренья (СИ)
Я вспомнил, как бегал в дни своей прекрасной юности кросс на шесть километров. У нас существовали различные дистанции: километр, три и шесть. Но как ни странно, на шесть километров мне нравилась больше всего. Эта шестерка называлась марш-броском и преодолевалась в полной экипировке, с шинелью, автоматом, сумкой с противогазом. Но мне она нравилась больше всего, больше всего… Почему? Почему?! Километр нужно было промчаться минимум за три минуты. Это очень быстро! Три – тоже мало времени давалось и бежать нужно было никак не медленнее, а расстояние было в три раза больше. На шесть же давалось вполне приличное время, за которое я мог и бежать, и идти быстрым шагом, и даже немного постоять, отдышаться и подождать, когда перестанет колоть в боку. Видимо, бегуны не зря бывают спринтеры и стайеры. Я – стайер.
Сколько пробежали? Километра два, три? Нет, больше. Около пяти. Нет. Бежали около часа, полутора, значит около семи. Катя отстает и часто падает. Я останавливаюсь и, либо жду, либо поднимаю ее и заставляю бежать дальше.
- Подожди! – взмолилась хрупкая девушка. – Я не могу больше! Давай чуточку передохнем.
- Солнышко, милая, любимая, нам нельзя останавливаться! Могут догнать. Бежать, бежать из последних сил! Обещаю, если увидим укромное место, обязательно там спрячемся! – стал уговаривать её я.
Понимая всю правоту наказа Ивана, я старался, как можно дальше уйти от места контакта с курьерскими людьми. Если у них нет собак, а у них их не было, то мы, убежав на приличное расстояние и схоронившись в потайном месте, могли переждать и потом, более-менее спокойно выйти к людям. Там нам уже ничего не угрожало. Вряд ли наши преследователи обладали мощью всех правоохранительных органов обычно задействованных в поимке беглых преступников.
Пару минут я дал Кате отдышаться. Она стояла рядом со мной, согнувшись пополам, и дышала, открыв широко рот. То и дело она кашляла и, набирая воздух полной грудью, задерживала дыхание, пытаясь его выровнять. Я сначала не обратил внимание на то, что она держала руки на правом боку. Вернее, я думал, что он у нее просто колет и она таким образом уменьшает колики.
- Бежим, - попросил я, когда мне показалось, что мы немного отдохнули.
- Не могу…
- Соберись, родная, надо, ну, еще немножко…
- Подожди еще минутку…
Я подошел к ней, чтобы помочь бежать. Взяв ее за руки под локоть, я собрался бежать вместе с ней. Но вдруг мой взгляд упал на ее ладони, которые Катя прижимала к боку. Боже, они были в крови…
- Что с тобой?! – испугался я и сердце сжалось от жалости и страха за неё.
- Ничего, царапина…
- Ты ранена… тогда очередью? Почему же ты мне сразу не сказала? Солнышко, а я гнал тебя…
Катя промолчала, только кивнула головой. Я осмотрелся. Вокруг нас был густой лес. Ни людской тропы, ни тропы других животных. Мы стояли в небольшой ложбине. Впереди возвышались слоеные скалы, не высокие метров десять максимум.
- Подожди минутку, я посмотрю окрест, - попросил я и, прислонив ее к массивному дубовому стволу, стал карабкаться к скалам.
Я искал какое-нибудь углубление, пещерку или грот, там, где мы бы могли укрыться от возможных преследователей и даже заночевать, при необходимости. Сложно было сориентироваться на месте. Мы бежали, как я считал, на север, но насколько мы далеко находились от населенных пунктов или хотя бы дорог, я не понимал.
Возможно, вы скажите, а как же смартфон и навигатор в нем? Во-первых, Иван запретил брать его с собой, но несмотря на его запрет я его всё же взял. Но и взяв его с собой, я не смог им воспользоваться! Это чёртово современное изобретение годно только в условиях цивилизации. Его батарея-то разрядилась сразу, как только я включил программу. Я даже не успел засечь наше местоположение. Вот вам и дары цивилизации! Нет, все это иллюзия, что мы властвуем над природой и жизнью. Стоит только нас лишить малейшего приспособления, казалось бы, надежного, а на деле никчемного при отсутствии других плодов цивилизации, и мы возвращаемся к своей колыбели, где из всех приспособлений самыми надежными являются палка и камень.
Итак, поднявшись кое-как по земляной насыпи и пройдясь вдоль каменного наполеона, я на свою радость наткнулся на довольно глубокое углубление. Ниша была около полутора метров высотой и до трех метров глубиной. Я заглянул в грот и осмотрел его на предмет возможности спрятаться в нем. После беглого изучения я пришел к выводу о возможности в нём спрятаться.
Я спустился к Кате. Она была бледна словно смерть. Кровь продолжала сочиться из её раны, причиняя ей тупую боль. Аккуратно поддерживая девушку, я стал помогать ей добраться до грота. С трудом мы сделали это.
- Подожди здесь минутку, - сказал я, а сам бросился собирать опавшую прошлогоднюю листву.
Хорошо, что дождей давно не было и листья оказались сухими. Охапками я наносил их целую гору и устроил для Кати лежбище. Усадив ее на мягкие листья, я начал осматривать рану. Добраться нее было делом очень простым. На Кате из одежды были только джинсы и футболка. Отстранив окровавленные руки девушки от раны, и подняв край футболки бурого цвета, я внимательно ее рассмотрел. Пуля, видимо, прошла ссади по касательной, задев только мягкие ткани и не повредив жизненно важные органы. Рана напоминала резанную, но глубокую и кровоточащую. Первым делом следовало, конечно, ее обработать и, остановив кровь, перебинтовать. Ни чего у нас не было, ни йода, ни зеленки, ни бинтов, ни даже простой воды.
Я вспомнил, что в кармане моих штанов всегда лежит чистый платок. Я старомоден и не люблю пользоваться бумажными салфетками. Даже при сильной простуде я предпочитаю частую стирку, но приятные ощущения от прикосновения натуральной ткани, дешевым одноразовым бумажным суррогатам платка. Кроме того, им я иногда пользуюсь в качестве полотенца, вытирая руки и лицо.
Достав платок, я смял его и стал прикладывать к ране. Кусок материи быстро пропитался кровью и стал бесполезным. Тем не менее я оставил его приложенным к ране и попросил Катю его держать. Сняв с себя майку, я надкусил ее край, разорвав затем ее на довольно тонкие лоскуты. Моя футболка быстро закончилась. Я связал тонкие полоски между собой и у меня получилось что-то вроде веревки, хотя по задумке должен был выйти бинт-повязка. Но на безрыбье и сам раком станешь, - перефразируя известную поговорку.
- Давай-ка я тебя перевяжу, - предложил я и стал очень нежно обматывать куски футболки вокруг тонкой талии моей любимой девушки.
Она немного постанывала, когда я через чур сильно затягивал повязку. Мне хватило футболки на пять оборотов. Закрепив повязку, я уложил Катю на листья, подобрав их под спину и голову, так, чтобы она полулежала.
