Карен Робардс - Дитя любви
– Наверное, изначально снимки планировали использовать как средство для достижения какой-то цели, ну, знаешь, для шантажа. Как те, на которых ты танцуешь, хотели использовать, чтобы шантажировать тебя. Но парень, который делал эти снимки, сбежал еще до того, как появился случай предъявить их. Оставив, правда, снимки, и, когда я занялся расследованием, заинтересовавшись твоим мужем, они всплыли на поверхность. Влетели мне в копеечку, но они того стоят.
– Так же, как всплыли и записи моих разговоров и фото?
– Да, именно так. – Он бросил на нее быстрый тяжелый взгляд.
– Что ты здесь делаешь, Ник? – тихо спросила она. – Скажи правду.
– Я уже говорил тебе, детка, – приехал за тобой.
– Ты сам этому не веришь.
Он снова бросил в ее сторону быстрый и настороженный взгляд.
– Это правда, Мэгги, клянусь Богом.
– Не лги мне, Ник, прошу тебя.
– Ну хорошо. – Он вздохнул. – Ты хочешь знать всю правду? Да, я действительно вернулся сюда из-за тебя. Чтобы снова увидеть тебя, проверить, действительно ли ты все так же прекрасна, умна, весела и сильна, как я помнил, проверить, осталось ли еще хоть что-то от нас прежних. Я знал, что это возвращение закончится одним из двух возможных вариантов: ты так долго была за ним замужем, что в тебе не осталось ничего от той девчонки, которая жива в моей памяти, либо же ты есть ты. Моя. Моя девочка, всегда и навечно. Да ты сама это знаешь.
Мэгги сочла за лучшее пока не признаваться в последнем, хотя ни на йоту не сомневалась в том, что Ник абсолютно прав. Разве она и вправду не была его девочкой? Двенадцать лет, которые они провели врозь, сейчас казались ей всего лишь сном. А если точнее, кошмаром. Но уж никак не реальностью.
– И все же, я не понимаю, каким образом, зачем к тебе попали те снимки? Те, с Лайлом, и другие, со мной. Где ты их взял? И что собираешься делать с» ними?
– В игорном бизнесе полным-полно грязных типов, и слухи распространяются тут, как огонь по сухостою. Стоило мне только заикнуться, что меня интересует информация о Лайле, за которую я хорошо заплачу, как на меня обрушился водопад фактов. Все эти фото – только верхушка айсберга. Того самого, связанного с тобой, айсберга, который – тут уж я позабочусь – никогда не всплывет на поверхность. И другого, айсберга Лайла, – ну уж этот я использую по назначению. Они – наше оружие, Магдалена, не менее мощное, чем пистолет.
– Это шантаж.
– Это убежденность – и реванш. Ты знала, что я приезжал сюда сразу после вашего медового месяца, чтобы увидеть тебя? Неужели ты думала, что я так просто тебя отпущу, не важно, замужем ты или нет? Я был готов ко всему – взбеситься от ревности, увезти тебя и все прочее, – но мне не повезло. Тебя совершенно не было видно, нигде, чего не сказать было о твоем муже. Он вышвырнул меня со своей территории. По-моему, я даже решился на какой-то безумный поступок, раз десять изо всех сил прокричал твое имя, пока меня тащили прочь.
– Я этого не знала… – Все внутри Мэгги сжалось. Одна мысль о том, что Ник возвращался за ней, а она даже не знала этого… А если бы они встретились, могла бы эта встреча все изменить?
– Все ясно. Я довольно быстро понял, что он ни о чем не скажет тебе. Он боялся потерять тебя. Но он все равно потерял бы тебя, раньше или позже, не важно. Ты бы пришла в чувство, поняла бы, что принадлежишь мне, а не ему. Я знал это и не собирался сдаваться. Я был намерен возвращаться вновь и вновь, пока не смогу хотя бы поговорить с тобой. Сказать тебе, что я обязательно изменюсь, что сделаю все, чего ты ни захочешь, лишь бы ты вернулась ко мне.
Взглянув на Мэгги, словно проверяя, какую реакцию вызовут в ней его слова, Ник продолжал:
– Однажды ночью, когда я вышел из дома и сел в автомобиль, меня поджидали четверо громил. Они ворвались в автомобиль следом за мной, под дулом пистолета швырнули на заднее сиденье и повезли на север. Сначала я подумал, что это одно из ваших бессмысленных местных преступлений. Я так ничего и не понял, пока мы не миновали Кливленд и не въехали в «пустынный парк, выходящий к реке. Вытащив меня из автомобиля, они сказали: „Это тебе послание от мистера Форреста – держись подальше от его жены“, и принялись обрабатывать меня. Когда они остановились, я был уже без сознания. Они усадили меня за руль, поставили ногу на педаль газа и включили мотор. Автомобиль стоял на выступе, метрах в шести над водой. А река там не мелкая? Когда машина вместе со мной полетела вниз, уверен, они решили, что больше мне дневного света не видать. Однако удар о воду привел меня в сознание, и мне удалось выбраться наружу. Больше я ничего не помню, но позже мне рассказали, что какой-то рыбак обнаружил меня неподалеку от берега уцепившимся за бревно и отправил в больницу. Мне потребовалось полгода, чтобы прийти в себя и снова вернуться в Луисвилль. Первое, что я сделал, – это стремглав помчался в Уиндермир. Над входными воротами развевались голубые шары с лентами: у тебя только что родился ребенок.
Ник глубоко вздохнул при этом воспоминании. Мэгги не сводила с него глаз, которые все шире и шире распахивались от нараставшего в ней ужаса. Она не знала. Она ничего этого не знала!
– Тогда я решил больше не вмешиваться. Ты родила от него ребенка. Теперь ты больше принадлежала ему, чем мне.
Сердце Мэгги раздирали боль и чувство вины. Она окончательно потеряла дар речи, но, видимо, какое-то из одолевавших ее чувств отразилось в ее глазах, поскольку Ник как-то криво улыбнулся ей.
– Я не мог выбросить тебя из головы. Не было ни дня за все эти двенадцать лет, когда бы я не думал о тебе. Ни одна женщина из тех, кого я знал, ничего не значила в сравнении с тобой. Однажды я едва не женился, пока не понял, что оставлю девушку с разбитым сердцем, едва только та Магдалена, которую я помнил, поманит меня пальцем. Потом я понял: то, что было между нами, необходимо забыть, или же мне придется вернуть тебя силой. На это ушло время: мне нужно было разработать план – и вот я снова здесь. Как я и говорил, я вернулся, чтобы забрать тебя.
– О, Ник… – Мэгги не могла больше сказать ни слова. Да и существовали ли на свете слова, способные выразить нахлынувшие на нее чувства: любовь и благодарность, стыд и вина – все смешалось воедино.
– Ты рада? – спросил он, стараясь придать вопросу легкомысленный оттенок и заранее зная, что обречен на провал.
– Да, – прошептала она, едва сдерживая слезы. – О, да…
Освободившись от сковывавшего ее ремня, она скользнула к нему, чтобы обнять его и «прижаться губами к царапающей щетине его щеки.
Ник обнял ее за плечи и наклонил голову, чтобы поцеловать. Пикапчик занесло в сторону, и Ник тотчас же перевел взгляд на дорогу, выравнивая машину. Почти в ту же минуту сзади раздался гудок. Слева в слепящем свете фар промчался автомобиль, полностью игнорируя тот факт, что на этом участке пути обгон запрещен.
