Татьяна Туринская - Спроси у зеркала
— Ты что?!! Что удумала?! Совсем тронулась, что ли?!
Выскочил на балкон, схватил табуретку и прямо с места швырнул ее вглубь комнаты, вкладывая в бросок весь свой гнев. Гнев и страх…
— Совсем сдурела девка!!! Это что же, если бы я сейчас не пришел, то ты…
Лариса, не отрывая подбородка от груди, едва слышно ответила:
— То меня бы уже не было…
Дидковский устало присел на диван. Но уже не так, как сидел еще буквально минуту назад, а нерешительно, как-то с краешку, неуверенно или испуганно.
— Тааак, — протянул он. — Вот оно, значит, как…
Лариса не ответила, только отвернулась от него. Слезы опять навернулись на глаза, и это почему-то ее обрадовало. Слезы, вечная женская слабость. Не в них ли и женская сила? Да только что от них толку, если видит их не Геночка, а всего лишь Валерка Дидковский, лучший, даже нет — единственный друг…
— Лар, ну нельзя же так, — попытался урезонить ее Дидковский. — Ну ты же разумный человек, ты же должна понимать, что так проблемы не решаются, это не выход.
— А как, как тогда решаются проблемы?! — вскипела Лариса. — Покажи мне выход! Только не такой — перемелется, мука будет, а реальный! Я не знаю, не понимаю, что произошло. Я его люблю, и еще полчаса назад была уверена в его взаимности. А теперь… Теперь все пошло кувырком, вся жизнь под откос! Как мне жить с этим, скажи? Объясни мне, за что? И как можно вот так, с бухты-барахты, перед самой свадьбой?!! У него что, совсем сердца нет?! Он и раньше так с девушками поступал, да? Только со мной у него зашло чуть дальше, чем с остальными, за это он меня так и наказал?! Может, и про Сливку он все наврал, может, мне нужно было больше верить ей, а не ему? Может, именно она говорила правду — пришел, изнасиловал, наобещал кучу радостей, а потом бросил? Вот только до загса не довел…
Тут ее пыл угас. Она вспомнила, что это не Сливке, не другой риторической особе нужно решать проблему с отменой торжества, а ей, именно ей выпала такая 'честь' уж незнамо за какие такие заслуги перед отечеством. И Лариса вновь заплакала:
— Зачем, зачем ты пришел?! Я ведь не решусь во второй раз… Уже все было бы позади, мне уже было бы хорошо, или, по крайней мере, все равно, меня бы уже ничего не волновало. Зачем ты пришел, Валерка, зачем?!!
Дидковский придвинулся поближе, взял ее руку, потеребил тоненькие пальчики.
— А ты уверена, что там тебе было бы хорошо? Лично я в этом глубоко сомневаюсь. Самоубийство — между прочим, самый страшный христианский грех. Нельзя сиюминутные проблемы решать таким кардинальным образом, нельзя…
— А как? — всхлипнула Лариса. — Как их решать?! Если они не разрешимы?!!
— Ну, дорогая моя, — менторским тоном ответил Валера. — Нет неразрешимых проблем, из любой ситуации есть как минимум два выхода. Вот этот, — он кивнул в сторону табуретки. — Этот — самый неправильный, безвозвратный. Это когда уже ничего не изменить. Вот, например, оказалась бы ты там, и ужаснулась — все не так, как ты себе представляла, и проблема совсем не решилась, а лишь усугубилась. Да только изменить уже ничего нельзя. Нет, Лар, ты избрала неправильный выход.
— Тогда подскажи, где он, правильный?! Пойми ты — не могу я отменить свадьбу, не могу! Я не только друзьям и родственникам не могу сообщить об этом — что там друзья, что родственники? Вот как я родителям скажу?!! Ты представляешь, какой это для них будет удар?! Они же меня до конца жизни жалеть будут! У них от переживаний удар случится, или инфаркт какой-нибудь. Нет, Валерка, ты умный, ты хороший, ты все понимаешь, только не понимаешь главного — не могу я сказать родителям, что Генка меня бросил, не могу!!!
Дидковский ухмыльнулся:
— А, наверное, это и есть хваленая женская логика! Как интересно ты рассуждаешь, однако! Смотри-ка: ты боишься огорчить родителей известием о том, что свадьба отменяется, но тут же совершенно забываешь об их чувствах, когда они вынуждены будут отскребать твои несчастные останки от асфальта! Как будут хоронить тебя за кладбищенской стеной, потому что самоубийц не положено хоронить на освященной земле. А как они будут выходить на балкон после твоего самоубийства, ты можешь себе представить? Да, конечно, тебе вот сейчас плохо, а им потом будет хорошо, да?! Эгоистка ты, Ларочка, какая же ты эгоистка!
Лариса молчала. И правда, как-то она об этом не подумала. Да, действительно, родителям придется несладко… Но что поделаешь, она же не от хорошей жизни приняла такое решение?! Просто ей очень больно, и у нее нет иного выхода, как нырнуть в пропасть…
— А что мне еще остается? — горько вздохнула она. — Можно подумать, у меня есть выбор! А что делать, если твой второй выход меня устраивает гораздо меньше первого? Пойми ты, я не смогу с этим жить! Я не смогу перешагнуть через унижение! Ведь не только родственники и друзья, а даже соседи будут знать, что меня бросили! От них ведь ничего не скроешь! Друзья да родственники, мама с папой — они, по крайней мере, хотя бы теоретически должны меня любить, а потому только посочувствуют. Предварительно ужаснувшись, конечно. Но соседи?! О, этим только дай повод позлословить! Это ведь не друзья, не родственники, они даже теоретически меня любить не обязаны! Друзей и родственников, хотя бы дальних, я, скажем, по собственному желанию смогу избегать, дабы лишний раз не видеть сочувствия в их глазах. А как мне избежать столкновений с соседями?! И в их глазах, будь уверен, я увижу не сочувствие, нет — я в них увижу торжество и насмешку! Как мне с этим жить, Валерка, как?!! Ты такой разумный, такой уравновешенный. Скажи, как?! Если меня не устраивают оба выхода!
Дидковский ответил после довольно длинной паузы:
— Я ведь сказал 'как минимум два выхода', то есть не менее двух. А более — очень даже возможно…
Лариса усмехнулась:
— Намекаешь, что есть и третий вариант? Не вижу, хоть убей — не вижу!
— Свадьбу отменять не обязательно. Ты могла бы выйти замуж за другого. Тогда и друзья и родственники, и даже соседи, посплетничали бы немного и замолчали. А тебе не пришлось бы читать в их глазах ни торжества, ни жалости. Максимум — любопытство и удивление. Поверь мне, люди бы о таком фортеле очень быстро забыли…
— О, да! — мечтательно улыбнулась Лариса. — Замечательный выход! Правда, замечательный, Валер, я не ёрничаю. Вот только есть у него один недостаток — видишь ли, Валера, я всегда считала себя порядочной девушкой и с двумя парнями сразу никогда не встречалась. Да я вообще по большому счету до Генки ни с кем не встречалась, ты же знаешь! Нет у меня другой кандидатуры, нету! И весь твой третий вариант, такой замечательный, летит в тартарары…
— А ты никогда не задумывалась, что зачем-то на свете существуют друзья? Быть может затем, чтобы прийти на помощь в трудную минуту? Так сказать, подставить плечо для опоры, подать руку в трудный час?
