Елена Лагутина - Искушение любовью
И хотят врачи или нет, но закон обязывает их в лице судебно-медицинского эксперта исключить возможность насильственной смерти. Что ж, — решила Женя, — значит, врачи тогда такую возможность исключили, но они в каждом случае имели дело только с одной внезапной смертью. Причем два варианта были похожи на несчастные случаи: нечаянное отравление и случайная травма. А случай со второй женой и вообще сомнений не вызывал. Эпилептический припадок — это не истерия, тут все видно: и прикус языка, и пена изо рта, и полная потеря памяти на произошедшее, и непроизвольное мочеиспускание в момент припадка. Значит, ставя такой диагноз, врачи все это видели, а врачам я верю».
Женя откинулась на спинку кресла и снова погрузилась в размышления.
«У меня в отличие от врачей есть три внезапные смерти из одного и того же дома, причем с леденящей душу периодичностью: через год после заключения брака с хозяином этого дома. Получается, что как только счастливые невесты, едва очнувшись от свадебных торжеств, начинали входить в роль жены и хозяйки, так сразу бац — несчастье! Либо таблетку выпила не так, с радости, наверное, либо грохнулась об пол, да так удачно, что сразу и сотрясение мозга, да не как-нибудь, а по самому крутому варианту, когда уже хуже не бывает. Просто некуда! Не отвлекайся, — одернула себя Женя. — Не хотелось бы в таком серьезном вопросе опираться на эмоции, а потому самое время обратиться к науке».
Женя встала и, подойдя к книжной полке, достала учебник по судебной медицине. Она несколько секунд думала, глядя на книгу, а потом решительно открыла оглавление и прочитала вслух:
— Повреждение и смерть от различных видов внешнего воздействия.
«Я сейчас, — Женя формулировала свою задачу, — попробую доказать, что все три внезапные смерти были не от внешнего воздействия. Если я сумею это сделать, то это автоматически будет означать, что все три молодые женщины действительно умерли, так сказать, своей смертью, что никто им в этом не помог. И действовать я буду методом исключения.
Итак, — начала, читая оглавление, рассуждать Женя, — смело исключаем транспортную травму, авиационную, все виды ран, огнестрельное повреждение, повреждение от взрывов, механическую асфиксию, действие высокой и низкой температуры и барометрического давления, а заодно и ионизирующего излучения. Что же остается?
Остаются два раздела: повреждение тупыми предметами и действие химических факторов, попросту — отравления. Отравления берем все сразу, а вот из тупых этих повреждений только повреждения при падении, так как ни производственная, ни спортивная травмы нам ни с какого боку не светят, если, конечно, не предполагать, что у Красовского в особняке есть какой-нибудь подпольный цех или спортивный стадион. Но мы этого предполагать не будем, — неожиданно заупрямилась Женя, — так как головной боли и без этого хватает!»
Женя начинала сердиться на себя. Ей вдруг показалось, что она занялась какой-то ерундой, словно дело касалось какого-то зачета, а не человеческих жизней. Она набрала полную грудь воздуха и ничего своим сомнениям не возразила, решив просто довести начатое рассуждение до логического завершения.
— Повреждение при падении, — продолжила она читать вслух оглавление по порядку.
«У нас случай падения на боковую поверхность головы, потому что, как нам теперь известно, третья жена Красовского ударилась левым виском. Как она упала, я, конечно, знать не могу, но вот из истории болезни известно, что муж утверждал, что жена его вдруг сделалась как дурная и со словами: «Со мной должно случиться что-то ужасное» — благополучно это и исполнила, тут же насмерть треснувшись левым виском о какой-то там вентилятор, так удачно оказавшийся рядом!»
Женя, рассуждая, называла себя «мы», сердилась, передергивая и высмеивая факты из истории болезни, и сама себя при этом не узнавала, но все же терпеливо ждала и позволяла своим мыслям и настроению быть такими, какими им хотелось быть.
Она прекрасно понимала, что за каждым словом в истории болезни стоит трагедия, но это и был общепринятый взгляд. Ей сейчас нужно было во что бы то ни стало сбросить гипноз мыслей врача, писавшего историю болезни. Он, по сути, излагал версию. Свою, или мужа больной, или врача «скорой помощи» — не важно. А Жене нужна была ее собственная версия, пусть и не новая. Женя допускала, что никакого криминала во всех этих смертях может и не быть и все было именно так, как записал врач. Интерпретации, которые она сейчас себе позволяла, на самом деле были всего лишь техническими приемами, позволяющими взглянуть на ситуацию как-то иначе.
«При падении на боковую поверхность головы, — читала она в учебнике, — типичным является образование трещины височной кости. Субарахноидальные кровоизлияния и очаги ушиба головного мозга возникают как в области удара, так и противоудара».
Так, понятно, а что у нас? — Женя стала читать историю болезни. — Нет никакой трещины. То есть кости все целы. Повреждены, и то не сильно, мягкие, поверхностные ткани лица: ссадина и кровоподтек на левом виске, то есть в месте удара. Значит, удар был скользящим, несильным!
Надо же, — невесело усмехнулась Женя. — Ну если не повезет, так уж не повезет! Помереть от царапины и синяка! Или любой удар в висок — смертельный? Ладно, — одернула себя Женя, — специалист по «несильным» ударам, читай историю!
Дальше у нас идут кровоизлияния в вещество головного мозга. Здесь важно, где эти кровоизлияния. Должны быть в месте удара. У нас они в височных и затылочной областях. То есть обе височные области, правая и левая, это и есть области удара и противоудара. Пока все вроде бы нормально. Но у нас есть еще такие же кровоизлияния на затылке. А это куда? — растерялась Женя. — Что-то с чем-то не сходится!
Давай еще раз, — скомандовала она себе. — Есть падение на бок, в результате которого образовались ссадина и кровоподтек. Кости головы целы. Никаких субарахноидальных кровоизлияний, то есть кровоизлияний под мягкие оболочки мозга, как написано в учебнике, у нас нет. Зато полным-полно каких-то мелких кровоизлияний в сам мозг, причем и там, где надо, и там, где не надо! Так, снова смотрим историю. — Женя нашла нужное место. — Когда ее привезли в больницу, она была в сознании. Заторможена, это да, но на вопросы все же отвечала правильно. То, что ничего про травму не помнила, — это типично в таких случаях. И о том, что мозг ее работал нормально, можно судить по вполне приличным показателям пульса и давления. О чем это говорит? Да, сотрясение мозга было: она теряла сознание и ничего не помнила. Но и все! Дальше, вероятно, в машине «скорой помощи», она пришла в себя, так как уже в приемном покое отвечала на вопросы врача! Здесь есть какое-то противоречие, это очевидно. — Женя задумалась. Где, в каком месте она почувствовала несуразность? Она вдруг испугалась. Все эти медицинские термины сбивали ее с толку. Она была на грани отчаяния: ей, не имеющей специального образования, совершенно не представляющей этой работы, ей ли пытаться разобраться в тонкостях? — Мне никогда и ничего тут не понять… — со слезами на глазах подумала она. — А Лилька? У меня есть все, что я просила, все, что я считала необходимым для выяснения загадочных обстоятельств с женами Красовского. Федор без лишних слов бросился выполнять мою просьбу, и я не представляю, чего ему это стоило! Наталья Михайловна не спит и не знает, куда себя деть от волнения, но она ничем не может помочь мужу и Лиле! А я могу, но разнюнилась при первой же трудности!
