Как я влюбилась в королевского гвардейца - Меган Клоусон
Я старюсь идти самой темной дорогой, пряча лицо от камер, натыканных вдоль Сокровищницы, пока не оказываюсь перед ним. Я набираю воздуха, чтобы заговорить, но не успеваю, потому что он хватает меня за руку и тащит к двери, в относительное уединение Башни Бичем. Только когда мы оказываемся в полной темноте холодной каменной комнаты, где я с трудом различаю перед собой его высокий силуэт, он запускает одну из своих широких ладоней мне в волосы, а другой обнимает меня и притягивает к своей груди. Я прижимаюсь к нему щекой и не понимаю, биение чьего сердца отдается у меня в ушах, и чувствую, как его грудная клетка поднимается и опускается при дыхании. Он поглаживает мой затылок большим пальцем, а его рука на моей спине прижимает меня сильнее и сильнее, словно он боится, что кто-нибудь придет и оторвет меня от него.
Когда Оливер так до меня дотрагивался, когда его руки сжимали мои щеки, все, чего мне хотелось, – убежать, удрать как можно дальше от него. Но это – это просто божественно, тело Фредди под одеждой кажется таким твердым, но в то же время он так мягко меня обнимает. В его объятиях я чувствую себя хрупкой, но не беспомощной, не уязвимой, не слабой.
– Ты в порядке? – выдыхает он так близко от моего уха, что я чувствую его губы на мочке. Наслаждение наполняет каждую клеточку моего тела и захватывает все мои слова и мысли в заложники, и все, что я могу, – кивнуть ему в плечо.
Такое ощущение, что время остановилось, мы застыли, обнявшись, как тела в Помпеях, укрытые пеплом, навечно прижавшиеся друг к другу в прекрасном объятии. Поэтому, когда Фредди наконец разжимает руки, реальность обрушивается на меня, словно тонна кирпичей. Впервые я замечаю холодный сквозняк в старинной каменной комнате, и пустота ее отражает то, что я чувствую, когда меня отпустили.
Ни один из нас не произносит ни слова, но он достает фонарь, который разбил на моих глазах прошлой ночью, и чиркает спичкой, чтобы зажечь его. Моментальная вспышка освещает Фредди, и я впервые за весь вечер ясно его вижу; он зажигает свечу внутри фонаря, и ее мягкое свечение отражается в глазах Фредди маленькими огонечками.
– Надеюсь, они не будут против, что я его позаимствовал.
Он показывает на фонарь. Стеклянные окошки украшает золоченая решетка, а на основании выгравирован Тауэр. Только теперь одно из окошек отсутствует, и небольшой отрезок тяжелого основания погнулся, частично закрыв изображение. Я нервно смотрю на фонарь, гадая, насколько сильные у Фредди из-за него неприятности, и представляю себе, как сегодняшний сторож, увидев, что фонаря нет, закрывает Тауэр, чтобы его найти.
– Не волнуйся, я сказал им, что возьму его и э-э-э… постараюсь подлатать. Я бы не хотел включать здесь основной свет, чтобы не привлекать излишнее внимание, – говорит Фредди, словно читая мои мысли.
Я еще ни слова ему не сказала. Мое тело все еще дрожит от его прикосновений. Фредди закрывает маленькую дверцу, и теперь фонарь испускает мерцающий свет, который смягчает черты его лица. Оно неземное, он мог бы стать музой для прерафаэлитов со своими буйными кудрями и идеально вылепленным профилем. На фоне каменной кладки Тауэра его образ выглядит так, словно я прошла сквозь картину и встретилась с одним из рыцарей Лейтона [35].
– Хочу показать тебе кое-что, что я тут недавно нашел, – продолжает он, неся фонарь к двери. – Хочешь посмотреть?
Я не двигаюсь, и он останавливается в проеме двери.
– Я кое-как справлялась, – говорю я дрожащим голосом, не в силах больше сдерживать чувства. – Прошлым вечером. Почему? Зачем ты… сделал это?
– Я слышал, как ты закричала, Мэгги. – Он снова подходит и встает передо мной, и фонарь наполняет светом его блестящие глаза. – Я волновался за тебя.
– Волновался? Не говори так, будто это очевидно! – Я не могу больше сдерживаться, его слова вновь выталкивают мою злость обратно на поверхность. – Твое лицо! В нем не было волнения. Ты велел мне идти домой, как будто я ребенок. Ты заставил меня почувствовать себя так, как я чувствую себя со всеми остальными, – проблемой, от которой хочется поскорее избавиться. Я думала, ты не такой.
– Я никогда… это не было… Я совершенно не это имел в виду. – Он протягивает руку к моему лицу, но я не даю ему прикоснуться ко мне.
– Ты разрушил единственную хорошую вещь, которая случилась со мной за много недель. Он первый парень, который был добр ко мне, которому я на самом деле нравилась! И для чего? Просто чтобы напомнить мне, что я, видимо, не способна контролировать свою собственную жизнь!
– Я клянусь тебе, Мэгги, что это никогда, никогда не входило в мои намерения. Я действовал импульсивно. Я думал, ты в опасности; я думал, что поступаю правильно. Очевидно, я ошибся. Я совершил ужасную ошибку, и мне очень жаль.
Опустившись на пол, я сажусь, уперев подбородок в колени, глядя на деревянные доски пола у него под ногами, которые скрипят, когда он переминается с ноги на ногу.
– Ты мне ни разу не позвонил, – шепчу я, и реальный источник моей злости наконец прорывается наружу, хотя мой голос звучит каким-то чужим.
– Я знаю, прости меня, – вздыхает он, опускаясь рядом со мной. – Я хотел.
– Но не позвонил.
– Нет, – говорит он и снова вздыхает. – Моя семья… там все сложно. Я не умею сближаться с людьми. Ты очень много для меня значишь, Мэгги. Ты хороший друг.
Друг. Я инстинктивно выпрямляюсь; несмотря на то что я остаюсь на месте, чувство такое, словно невидимая сила утащила меня на другую сторону комнаты, в темноту. То объятие… Я думала, что то, как Фредди гладил меня и прижимал к себе, значило для него больше, чем на самом деле. Опять.
– Мэгги, я мог бы часами разговаривать с тобой. На самом деле я больше всего хочу проводить все свое свободное время с тобой, и мне больно, что я заставил тебя почувствовать себя приниженной. Ты удивительная, замечательная женщина. Я никогда не
