Выбери меня - Эля Муратова
Вот так вот. Всё-таки мужчинам в разы проще помириться. Достаточно хорошенечко принять на грудь, и все проблемы и непонимания затонут на дне стакана.
Захожу в диалог с Русланом. Он прислал фото. Грузится… Пробегаю глазами текст:
«Привет, злючка».
«Как ты там? Трезвая ещё?»
Морщу нос. Он же прекрасно знает, где я нахожусь.
«У меня тоже всё норм. Спасибо, что спросила:)»
Блин, ненавижу эту его манеру бомбить сообщениями, не получив ответа на предыдущие.
«Вчера была премьера. Помнишь, я тебе говорил?»
Кажется, это он про новый караоке-бар на Арбате. Руслан звал меня на открытие, но я не пошла. По понятным причинам…
«Так вот. Ты сейчас охренеешь!»
«Алё, ты там?»
Наконец, загружается фото. С изумлением пялюсь на изображение. Это вывеска. На ней витиеватым шрифтом надпись: «IrishBar». Последняя буква плавно переходит в фигуру девушки в длинном красном платье и чёрных перчатках до локтя. Она стоит спиной, слегка повернув голову. В руке — микрофон.
Быстро печатаю:
«Что это? Привет».
«Очевидно, название. И логотип».
Тут же шлёт следующее сообщение:
«Ничего не напоминает?»
«Нет».
Присылает фото. Это скрин моей странички в соцсети. На нём изображена я, ещё во времена моего проживания в Питере. На мне красное платье. Я… пою, сжимая микрофон в пальцах.
«Чем обязана? Мой день рожденья только через шесть месяцев».
«А это не я».
Палец зависает над экраном.
«Тот, чьё имя нельзя называть» — присылает Руслан. В конце сообщения — ухмыляющийся эмодзи в чёрных очках.
Шокированно таращусь на присланное им фото. Что за хрень? Поджав губы, печатаю уверенно:
«Мне это не интересно».
Я же просила! Просила…
— Долго собираешься прятаться? — в детскую заглядывает Алёнка. На руках у неё именинница. Машеньке сегодня исполнился годик. Она зевает, утирая кулачками своё кукольное личико.
— Я не прячусь, — отвечаю поспешно. — Я с детьми играю.
— Правда? — выразительно изгибает брови подруга. — С какими детьми, прости?
Оглядевшись, замечаю, что нахожусь в комнате одна. Видимо, Макс с Иванкой свистнули, пока я залипала в переписке с Русланом.
Ловко перевожу неудобную тему:
— Ты будешь её укладывать?
— Ага. Только переодену.
Садит Машеньку на диван. Она всё так же трёт глазки.
— Рано или поздно тебе придётся спуститься, — говорит Алёнка спокойно.
— М-м? — делаю вид, что не понимаю, играя с ножкой Маши. То снимаю, то надеваю её белый носочек. Она внимательно следит за моими манипуляциями.
— Чёрт… Рацию на веранде забыла. Зарядить нужно, — подруга оглядывается по сторонам. — Присмотри за ней, чтоб не слезла.
— С удовольствием! — щекочу детский животик. Машенька тут же начинает мне улыбаться. Ей нравится эта игра.
— Сильно не весели её, а то не заснёт.
— А мы немножко. Немножко ведь можно, да? — адресую это ребёнку.
Алёна выглядывает из окна на улицу. Зовёт мужа:
— Лёш! Лёшааа!
Тот отзывается. Не могу разобрать, что он говорит.
— Принеси, пожалуйста! — Алёнка указывает куда-то за окно. — Рацию няни, да.
Посылает воздушный поцелуй.
Затем выдвигает ящик стоящего рядом комода. Достаёт оттуда сменную одежду и чистый подгузник.
Кладёт вещи на диван, присаживаясь. Маша тут же тянется к новым «игрушкам». Ей хочется их потрогать.
Алёнка смотрит на меня, прищурившись:
— Сколько ты ещё будешь скрываться?
— Да не скрываюсь я! — начинаю сердиться в ответ на откровенные намёки подруги. — Сейчас уложим Машу, и спущусь.
— Я не об этом, — кивком головы указывает на мой живот.
Непроизвольно обхватываю его ладонями. На мне сегодня свободное летнее платье, которое струится по фигуре, маскируя её изменившиеся формы.
— Сколько уже? Месяца четыре?
— Вчера было пятнадцать недель, — отвечаю тихо.
— Это получается… — Алёна начинает загибать пальцы, отсчитывая. — Сентябрь, октябрь, ноябрь… Ты родишь… где-то в середине февраля!
— Да… ПДР на семнадцатое.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает озабоченно. — Токсикоз прошёл?
— Да! Но это был полный треш! — падаю на кровать спиной назад, по-прежнему обнимая живот. — Я думала — я кончусь.
Подруга посмеивается понимающе.
— Ну, в целом… критическая точка ведь миновала?
Поджимаю губы. Глаза моментально увлажняются, наполняясь слезами.
Алёна говорит сейчас о тех двух беременностях, когда мне не удалось… когда я…
— Прости, прости! — произносит торопливо. Обхватывает мою ладонь, сжимая. — Прости, родная. Я не хотела. Я имела в виду…
— Ничего страшного, — отвечаю хрипло. Принимаю вертикальное положение. — Я не знаю, где критическая точка, на самом деле. Сейчас срок — самый большой из тех, что были. Это определённо внушает надежду. Но рисков слишком много. Возраст, осложнения в результате предыдущих непродуктивных беременностей… — механически выдаю заученный наизусть текст.
— Всё. Хватит, хватит. Я поняла. Не надо об этом, — говорит Алёнка строго. — Ты должна сейчас думать только о хорошем. Поняла меня?
— Я очень стараюсь.
Она ободряюще гладит мои руки. Тепло её ладоней пропитывает меня насквозь, успокаивая и принося равновесие.
— Что с квартирой?
— Ищу пока.
— Какие варианты?
— Пока никаких, если честно. То дорого, то неудобно. То без детей…
— А ваше агентство? Ты каждый день общаешься с кучкой риелторов! Неужели нельзя найти что-то более-менее подходящее?
— Мы в основном по элитке. Коммерческая недвижимость. Были варианты, но опять же, всё упирается в деньги…
— Мы тебя не гоним, ты не думай!
— Я знаю. Но дольше тянуть уже совсем неприлично. Сколько ваши покупатели ещё будут ждать?
— Ничего, другие найдутся.
— Нет. Такие условия шикарные. Грех упускать. На крайний случай… — невольно морщусь.
— Что?
— На крайний случай, вернусь к родителям. Если не подвернётся что-нибудь стоящее в ближайшие дни. Но мне хотелось бы самой, понимаешь?
— Конечно, понимаю! — горячо шепчет подруга. — Я сама была в такой ситуации. Извини, что так получилось…
— Не бери в голову. Это мелочи, — говорю твёрдо. — Главное, чтобы малыш был здоров, а с остальным я как-нибудь справлюсь.
Машенька начинает хныкать.
— Всё, всё, — воркует над ней Алёнка. — Сейчас искупнёмся по-быстренькому. И байки. Даа?
Подхватив малышку на руки, уходит в ванную.
Под шум льющейся из крана воды лежу на кровати, уставившись в потолок. Глажу живот мягкими круговыми движениями.
Больше всего на свете мне хочется почувствовать, как он шевелится. Ощутить, наконец, что внутри меня растёт жизнь…
Говорят, что первое шевеление напоминает лопающиеся в животе пузырьки воздуха. Я всё время прислушиваюсь, замирая от страха. Боюсь пропустить этот чрезвычайно важный для любой матери момент.
Звук открывшейся двери заставляет меня приподняться.
Замираю, шокированная. На пороге комнаты стоит… Серёжа. В руках — рация радионяни.
В полном молчании смотрим друг на друга. Я жадно пробегаю глазами по его лицу, фигуре. Кажется, похудел? Он как
