Виноградные грезы. Обрести и сохранить - Джулия Вольмут
Третий день после свадьбы Эмилии и Джеймса. Я вру Джераду о делах в клубе и сбегаю, чтобы вновь и вновь принадлежать Стивену. И до сих пор не могу сделать выбор.
Я отпила воду из стакана и посмотрела на запястье: браслет с гравировкой. Подарок Стивена мне восемнадцатилетней. Почему не избавилась? Почему в жуткую ломку и бедность предпочла добывать деньги телом, а не продала кусок белого золота с бриллиантами?
Кинула стакан в стену. Потому что я идиотка!
На шум прибежал Стивен.
– Ари? Что случилось?
– Ничего. Упал и разбился.
Я, откинув плед, в одном белье, голыми руками принялась собирать остатки стакана. Колени заныли от жесткой плитки, спина покрылась мурашками из-за сквозняка. Браслет словно прибавил в весе и тянул руку вниз. Пальцы не слушались, я размазывала воду, сгребая осколки.
В итоге оставила бесполезное занятие – уборщица справится лучше – и подняла глаза на одетого Рэтбоуна. Наш час истекает. Возможно, я напишу ему вечером, когда Джерад уедет на работу. Или позвоню через полчаса, требуя новой встречи. Не испытанное ранее чувство контроля – я зову, он приходит. Я подчиняюсь в постели, он рад дать волю темным желаниям. Оставить бы все как есть. Безопасно. Но конечно, нечестно.
– Упал? – беззлобно усмехнулся Стивен. – В стену?
– Да. Именно так.
От моей язвительности он поморщился, будто съел лимон, и перестал смотреть на пятно – я испортила обои номера «люкс». Стивен ушел, а вернулся с полотенцем: аккуратно приложил к моей ладони, вытирая воду.
Пораниться я не успела. Немного физической боли, возможно, привело бы меня в чувство, остановило поток мыслей. И я бы не спросила:
– Стивен, я дура?
Он с тревогой и любопытством глянул на меня. Из-за короткой стрижки его лицо казалось выразительнее: густые брови, высокие скулы.
– Почему ты дура?
Я накинула на плечи кофту. Бороться с собой, а особенно с мыслями, – заведомо проигранная битва, мысли рвутся наружу. Отсутствие наркотиков приводит к тому, что я совершаю импульсивные поступки.
– Из-за меня все это… – Воспоминания о страстной ночи отразились внизу живота пожаром. – Ты не подумай, если бы Эмилия и Джеймс были здесь, я бы ныла им. Но я не могу лишить их свадебного путешествия, ясно?
– О чем ты, Ари?
Стив бросил полотенце в раковину.
– Я дура, потому что устроила все это? Скрываемся, врем.
Рэтбоун задумчиво хмыкнул и прислонился к тумбе. Его вовсе не удивил мой вопрос. Скорее, повеселил.
– Нет, – в итоге сказал Стивен. – Ты боишься, я понимаю. Ты против, чтобы я говорил с Джерадом – я понимаю. Единственный шанс быть с тобой – вот так, это я тоже понимаю. У поступков есть логика, значит, ты не дура. – И он нервно рассмеялся. – Я даю тебе время, Аристель. Тебе же этого не хватало? Свободы в решениях.
– Мы поменялись местами, Стив. Заметил? Ты когда-то боялся, что люди узнают: я твоя девушка. Теперь скрываемся из-за меня.
– Дело было в контракте, – возразил Стивен. – Не сравнивай. Я начал карьеру. Тогда группа казалась важнее всего на свете.
– А мне важнее Джерад, чем ты.
Стивен оторопел, на вороте его рубашки блеснули капельки пота. Он пробормотал что-то и покинул кухню. Я выругалась. Желудок скрутило, как от плохого вина, и я, завернувшись в плед, пошла за Стивеном.
– Стой!
Он замер, перекинув через локоть пальто. Прижаться бы к широкой спине, вдохнуть древесный аромат. Сказать «останься». Но каждый раз отступаю, когда Стивен протягивает мне белый флаг.
– Я не то имела в виду…
– Ари, – Стив надел пальто и обнял меня, – до встречи. – Он ровным голосом попрощался и оглядел комнату, проверяя, ничего ли не забыл.
Затем поцеловал меня в лоб и ушел.
Одной благодарности мало, чтобы построить отношения. Но я никогда не бросала мужчин. Никого не бросала. Меня оставляли, и я помнила, как это больно. Поэтому от мысли, что я расстанусь с Джерадом, тело прошибал холодный пот.
Не рассчитав время, я столкнулась с ним на лестничной клетке.
– Малышка Ари! – Он улыбнулся.
– Привет, – ответила, спрятав в карман наспех снятый браслет.
Джер выглядел плохо: синяки под глазами, лицо осунулось, улыбка натянутая. Ему приходится много работать: помимо ночных смен в клубах, он и днем куда-то ездил.
– Пойдем? – позвал Джер, поднимаясь по лестнице. Обернулся: – Ари?
Вынырнув из своих мыслей, я кивнула, заправляя выбившуюся прядь из хвоста за ухо. Я шла следом, перепрыгивая через ступеньку. Джерад имеет право знать, что мое сердце отдано другому. Считаю я свой выбор правильным или нет, принесет мне этот выбор радость или разочарование, но с Джерадом мне не быть счастливой, как и ему со мной.
Пока он возился у двери в поисках нужного ключа, я твердила себе: «Ари, будь с тем, кого любишь ты. Нужно отпустить Джерада и дать ему возможность найти ту, кто полюбит его в ответ».
– Джер, я думаю, что…
– Что? – переспросил он.
Джерад смотрел с любовью, улыбка на его тонких губах ласковая. Уставший после смены, уязвимый, он все равно мне улыбался. Стыдно, что я не могу тебя полюбить, Джер…
От несправедливости в уголках глаз защипало. Не представляю, как разбить чужое сердце. Его сердце.
– Хотела сказать: очень соскучилась по тебе за эту ночь! – И я обняла Джерада, пытаясь шмыгать носом потише, ненавидя себя за вранье.
Я спала до обеда, но проснулась разбитой. Угрызения совести отнимали много сил. Зевнув, я потопала на кухню – заварить кофе.
– Что значит, ты хочешь уехать? Ты никуда не поедешь! Я не позволю тебе уехать! – кричал в телефон Джерад и метался по кухне, словно тигр в клетке.
Я застыла в дверном проеме.
– Оставайся на месте! Сейчас приеду! – Он закончил вызов и увидел меня: – Что стоишь, как овца? Чего хотела?!
Я попятилась. Нечто звериное отразилось на угловатом лице. Маска, которую он мне раньше не показывал. Взбешенный, жестокий, язвительный.
– Что-то случилось? – спросила я.
– Не твое дело! – рявкнул Джерад и направился к выходу.
Остановить его. Не дать уйти. Вдруг случится что-то страшное?
– Джерад!
Он набросил на плечи куртку и замер, стиснув молнию.
– А ты много мне рассказываешь, Арина? – процедил мое имя, презрительно ухмыляясь, и вышел из квартиры.
Я доковыляла до дивана. Легла. Долго смотрела в потолок.
Вот он – Джерад Андерсон с виллы: усмехается, ни во что меня не ставит. Тогда он скрывал симпатию ко мне… Или притворялся сейчас, последние недели? Голова гудела, виски пульсировали.
