Бог возмездия - Мишель Хёрд

Когда его голова наклоняется вперед, Эмилио проверяет пульс. И только после того, как он кивает, я выключаю паяльную лампу.

— Бобби, прикажи своим людям навести порядок, — приказываю я.

— Сделаю, босс.

Когда я выхожу из комнаты в сопровождении Карло и Эмилио, уголок моего рта приподнимается.

Наконец-то я могу взять гребаный отпуск.

Глава 44

Габриэлла

Хотя у меня не было особого аппетита, я приготовила Coda alla vaccinara для мамы, зная, что она любит бычьи хвосты.

Надеюсь, Стефано будет очень страдать.

Я только об этом и думаю с тех пор, как мы вернулись домой после похорон.

Не могу поверить, что тети Греты больше нет.

Я бросаю взгляд на маму, которая сидит в кресле с закрытыми глазами.

— Как ты, мам? — Бормочу я.

Она медленно открывает глаза и тяжело вздыхает.

— Я продолжаю прислушиваться к Грете. Без нее здесь так тихо.

Я знаю.

— Может, мне включить телевизор? — Спрашиваю я.

Она качает головой.

— Вообще-то я устала, cara. Пойду-ка я спать.

— Давай я провожу тебя до комнаты.

Я встаю со стула и помогаю маме подняться на ноги.

Пока мы идем к ее спальне, я обхватываю ее за плечи и обнимаю сбоку, затем говорю:

— Пожалуйста, дай мне знать, если я могу что-то сделать, чтобы тебе стало лучше.

Мы останавливаемся возле ее двери, и она нежно гладит меня по щеке.

— Ты уже помогаешь, mia figlia20.

Услышав, как она называет меня своей дочерью, я крепко обнимаю ее. Затем хриплым голосом шепчу:

— Ti voglio bene, мама.

— Ti voglio bene, cara. — Любящая улыбка приподнимает уголки ее губ. — Ты настоящее благословение для меня.

Я отстраняюсь и с трудом сдерживаю слезы.

— Надеюсь, тебе удастся хорошо поспать.

Мама ободряюще похлопывает меня по плечу, а затем я наблюдаю, как она заходит в свою комнату и закрывает за собой дверь, чтобы побыть одной.

Плотнее закутавшись в кардиган, я иду к лестнице, чтобы подняться в свою спальню. Завернув за угол, я натыкаюсь на сплошную стену мышц.

Руки Дамиано ложатся мне на плечи, не дав мне упасть, и в следующую секунду я оказываюсь прижатой к его груди.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Да. Извини, я глубоко задумалась. — Я поднимаю голову и улыбаюсь ему. — Ты дома.

— Я дома, — бормочет он.

Взяв меня за руку, он ведет меня в нашу комнату, и, закрыв за нами дверь, я снова оказываюсь в его объятиях. Он кладет руку мне за голову и практически обвивает мое тело своим.

— Я скучала по тебе, — вздыхаю я, прижимаясь к его рубашке, пахнущей кровью и потом. — Но тебе нужно принять душ. От тебя пахнет смертью.

Дамиано хихикает, но слышать это до сих пор непривычно, потому что смеется он нечасто.

Отстранившись от меня, он идет в ванную, и пока мой мужчина принимает душ, я осторожно снимаю с себя одежду.

Ожоги на моей спине начинают заживать, но медсестра сказала, что может пройти неделя или две, прежде чем они исчезнут.

Я удивлена, что колотая рана практически не болит. Она в основном причиняет легкий дискомфорт, когда я двигаюсь слишком быстро, но большую часть времени я даже и не помню о ней.

Раздевшись догола, я откидываю одеяло и заползаю на кровать.

Ложусь на левый бок и устраиваюсь поудобнее на подушке, слушая, как льется вода в душе.

Сейчас все немного неопределенно, потому что я все еще привыкаю к жизни в доме на Манхэттене. Я скучаю по особняку у озера, по тете Грете, Марте и Херардо.

Тяжелый вздох вырывается из моей груди.

Я слышу, как Дамиано выключает воду, а затем, закончив свои дела, выходит из ванной и гасит свет.

Забравшись под одеяло, я вижу, что он тоже обнажен. Повернувшись на бок, он мгновение смотрит на меня, а затем я обнимаю его.

Он прижимается лицом к изгибу моей шеи, а когда мои пальцы начинают водить по его спине, его тело вздрагивает.

Я целую его волосы и обнимаю своего мужчину, пока он расслабляется.

Упиваясь ощущением его теплой кожи и твердых мышц под кончиками пальцев, я в очередной раз думаю о том, как благодарна ему за то, что он вовремя добрался до меня.

Подняв голову, он смотрит мне в глаза.

— Стефано мертв.

Я подношу руку к его подбородку, и, когда он целует мою ладонь, шепчу:

— Спасибо.

— Я также приказал своим людям перевезти твою семью в Нью-Йорк.

Эта новость застала меня врасплох, и я хмурюсь.

— Зачем? Я не хочу, чтобы они были здесь.

Он качает головой, затем говорит:

— Я убил их.

Ох.

Какое-то время я, моргая, смотрю на мужа, затем до меня доходят его слова.

Святое дерьмо.

— Они мертвы? — Спрашиваю я, чтобы удостовериться.

— Да.

Дамиано убил всех, кто когда-либо причинял мне боль.

Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь к его губам.

— Спасибо, — шепчу я ему в губы.

Он нежно целует меня, а затем немного отстраняется.

— Это мой рождественский подарок тебе.

Я тихонько хихикаю.

— Только ты можешь считать, что убийство людей считается рождественским подарком. — Глядя на Дамиано со всей любовью, которую я к нему испытываю, добавляю: — Хотя мне это нравится. Я чувствую себя лучше — они ушли и больше никогда не смогут причинить мне боль.

Дамиано переворачивается на спину и притягивает меня к себе.

— Мне понравилось, как мы спали в больнице.

— Да? — Я сажусь на него верхом и, чувствуя, насколько тверд его член, протягиваю руку и располагаю его у своего входа. Затем издаю стон, полностью опустившись на его член: — Ты хочешь спать, находясь глубоко внутри меня, amore mio?

— Да.

Я прижимаюсь грудью к его животу и прижимаюсь щекой к его сердцу. Чувствуя, как его член растягивает меня до предела, и понимая, насколько мы близки друг другу, я шепчу:

— Мне это тоже нравится.

Дамиано проводит пальцами по моим прядям.

— Ti amo.

Я целую его в грудь.

— Ti amo, marito mio21.

_______________________________

Когда я просыпаюсь, лежа на Дамиано, с его членом, все еще погруженным в меня, уголок моего рта приподнимается.

Мне нравится просыпаться вот так.

Он все еще крепко спит, и я не могу удержаться, чтобы не поцеловать его.

Приняв в сидячее положение, его утренний стояк проникает глубже в меня, и я издаю стон.

О да.

Мои взгляд